— Вы что, не видите, что я занята?! — рявкнула Лариса Юрьевна, отшвыривая от себя документы.
Люся только открыла рот, чтобы высказать здравую, как ей казалось, мысль о том, что разговор с подругой на тему распродажи в ЦУМе не такая уж большая важность, как ей пришлось его спешно захлопнуть. На пороге кабинета начальницы возник генеральный. Завидев директора, Лариса Юрьевна расплылась в радушной улыбке и что-то защебетала, будто бы это и не она буквально секунду назад превратилась из нормальной с виду женщины в огнедышащее исчадие ада. Пожав плечами, Люся аккуратной стопочкой сложила акты на краю стола и царственно, как ей казалось, проплыла к выходу из кабинета.
Ей нужна была передышка. Ей нужны были теплые мамины руки и вкусные бабушкины пирожки. И ароматный чай, и сливовое варенье, и бесконечные разговоры… Поэтому, ни секунды не раздумывая, прямо после работы Люся покатила к отчему дому.
— Явилась-таки! — прокомментировала бабуля ее появление. — Ну, рассказывай, как ты, Люсьен, докатилась до такой жизни!
С бабушкой спорить не имело смысла. А потому, устроившись за кухонным столом, Люся приступила к рассказу.
— Вот я всегда считала, что этот Толик тебе не пара! — заметила мама, переворачивая котлеты на сковороде.
— А где же взять эту пару, мам? Выбирать-то не приходится…
— Вот еще! Вокруг полно отличных мужиков! — вставила свои пять копеек бабушка.
Люся тяжело вздохнула. Потому что, опять же — спорить с бабушкой не имело смысла. Из всей их семьи только она и могла похвастаться стабильной личной жизнью. Ухажеры у нее не переводились.
И это в восемьдесят лет!
— Ну, да… Полно. Скажешь тоже…
— Конечно, полно! Только вы не знаете, как с ними правильно обращаться, чтоб не спугнуть!
— Да неужели? И как же? — хмыкнула мать, сняв с языка Люсин вопрос.
— А в том-то и дело, что никак. Их нужно оставить в покое!
— Оставить в покое?!
— Именно. Не трогать — и все. А то ведь бабы, знаешь, как начинают — «любишь — не любишь» пытать, совместный быт налаживать, о детях разговоры вести… В общем, всячески мужика напрягать.
Люся задумалась. Отставила блюдечко с фаршированным творогом блином. Облизала с ложки сметану:
— А как же понять, что он тебя любит? Ну, или что к детям готов?
— Элементарно, Люсенька… Вот если через пару лет вашей совместной жизни он еще от тебя не убежал, можешь смело подозревать его в некоторой привязанности. Хороший мужик — ведь что… Он разговоры разговаривать не любит. Тем более, о любви! Глупости какие… А что касается детей, и вовсе… Женщина сама не всегда к появлению ребенка готова. Но у нее есть девять месяцев для того, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Мужик же к детям будет готов, когда этого самого дитёнка увидит.
— А если не будет, ба?
— Тогда пункт первый — оставить его в покое.
— И растить «дитёнка» одной?
— А что остается? — вскинула брови пожилая женщина.
— Вот и я все чаще задумываюсь над тем, чтобы… ну, забеременеть для себя, — решилась озвучить Люся то, что уже давно в её голове вертелось.
— А вот этого не надо! — погрозила бабушка пальцем, будто бы Люся вернулась лет на тридцать назад.
— И правда, Люсенька, детки-то от любви должны родиться… — поддержала бабушку мать.
— Так, а если нет любви… Ну… не дано мне, не знаю… Может быть, я неправильная какая… Мне, что же, и ребенка тогда не положено?!
Истеричные нотки в голосе Люси заставили мать и бабушку переглянуться. Младшая из женщин — Тамара Георгиевна, встала из-за стола, ласково потрепала дочь по плечу:
— Ну-ну, Люсенька… Не переживай так. Какие твои годы?
Люся застонала и опустила голову на стол. Как же они не понимали, что всё… Её время на исходе. Да, рожали и после сорока, вот только риски всяких патологий в таком возрасте были настолько велики, что лично она бы и пытаться не стала… Всему свое время, как говорится!
В этот раз из родительского дома Люся возвращалась еще более подавленной, чем когда она туда приехала. Это уныние претило жизнелюбивому характеру женщины, но избавиться от него не выходило. Казалось, что она ушами слышит тиканье часов, отмеряющих ее напрасно прожитую жизнь.
На следующий день судьба Люсю решила пощадить. К ней даже начальница не слишком цеплялась.
И слава Богу, конечно. Люся как-то не была уверена, что сумела бы удержать себя в руках, в случае чего. Уж слишком накипело у нее в душе. Могла бы и взорваться.
Ближе к окончанию рабочего дня позвонила Ирка Чипижная, пригласила на рюмку чая. Значит, ее Сирожа опять загулял… Почему только терпит его? Ради детей? Смешно. Люся от приглашения отказалась. Объяснила, что ей должны привезти плитку из магазина, но пообещала забежать к подруге при первой же возможности. А потом не выдержала:
— Ирка, бросай ты этого урода, а?!
На том конце провода повисло молчание.
— Легко тебе говорить. Тебе не надо троих детей на ноги ставить.
Люся вздохнула. Трое детей для Ирки были чем-то, вроде щита. Уйти от гулящего мужа — у меня трое детей! Взять больше работы, чтобы вылезти из бесконечных долгов и кредитов — у меня трое детей.
Заняться собой, сходить в парикмахерскую или спортзал — у меня трое детей! Люсе порой казалось, что, когда Серега подкатывал к жене, та и ему говорила: отстань, мол, у меня трое детей. Ну, вроде как, в ее представлении сексом люди занимались исключительно по делу. Удовольствие? Да ну, бросьте! И вообще… Люся все чаще задумывалась над тем, что подруга сама была виновата в мужниных похождениях.
— Ладно, Ира, сама не девочка. Решай, как знаешь… — несколько более сухо, чем следовало, заметила Люся. Она понимала, что Ирка ожидала от нее совершенно иного — слов утешения и поддержки. Да только Люся была не в том настроении. Надоело ей в роли жилетки выступать.
Домой ехала не спеша. Дорога скорости не способствовала. Да и мыслей в голове было столько, что попробуй, сконцентрируйся на чем-то другом! Толик, Ирка-дуреха, слова бабушки и матери, стерва-главбухша, а еще Ваня… Они с ним замечательно провели время в кафе. И неловкости не было, наверное, потому, что Люся не считала для себя необходимым в этом случае казаться лучше, чем она была. Все-таки… ну, не рассматривала она Ваню, как своего потенциального спутника. Да, с ним было хорошо и весело, да, у нее все ёкало внутри, и сжималось… Но… Это ведь несерьезно, ведь так? Он ведь мальчишка совсем… С Ивана мысли каким-то непостижимым образом перетекли на плитку, доставку которой, если не поторопиться, она профукает… Интересно, а кто её будет выгружать? И заносить в квартиру? А главное, почему эти немаловажные вопросы пришли ей в голову только сейчас? Почему она не спросила в магазине? Недопустимый промах для привыкшей все держать под контролем Люси. Зазвонил телефон. Люся редко когда брала трубку, находясь за рулем, но тут как раз встала на светофоре, к тому же, звонил тот, кому рука сама по себе потянулась ответить. Ванечка.
