«Солью на раны» для Ленина стала книга меньшевика Н. Суханова «Записки о революции». Суханов напомнил, что меньшевики с самого начала предупреждали: в России еще не вызрели предпосылки для создания социализма — передового экономически, демократического, самоуправляемого бесклассового строя. Уровень цивилизованности пока не тот. В статье «О нашей революции (по поводу записок Суханова)» Ленин возражает: «Ну, а почему мы не могли сначала создать такие предпосылки цивилизованности у себя, как изгнание помещиков и изгнание российских капиталистов, а потом уже начать движение к социализму?»[39]. Потому что изгнание старой элиты не является предпосылками цивилизованности — ведь эти люди являются носителем накопленного потенциала культуры. Вместе с помещиками и капиталистами уехали и были сознательно высланы из страны тысячи ведущих деятелей культуры. Ленин надеется, что, завоевав власть, можно затем форсировать культурное развитие с помощью государственных рычагов. Он объявляет культурную работу приоритетом внутренней политики.
Социально — экономическое содержание этой проблемы рассматривается Лениным в статье «О кооперации». Основой ленинской стратегии движения к социализму является НЭП — сочетание рыночных отношений с государственным регулированием при огосударствлении промышленности. Но рыночная стихия в крестьянской среде приводит к постоянному выделению и усилению сельской буржуазии, которая смыкается с городским частником и спецами, составляя конкуренцию неповоротливой, «никуда не годной» советской бюрократии. Ленин не на шутку опасался хозяйственных успехов крестьянства, и даже после спасительного урожая 1922 г. говорил своим соратникам (по воспоминаниям Каменева): «ох, смотрите, от того, что люди будут временно сытей, нам, как партии, товарищи, будет временно труднее»[40]. Сытость затрудняет движение к большевистским идеалам, голод — ставит режим на грань крушения. Как сочетать обеспеченность народа и социализм? Об этом немало размышляли противник большевизма — народники и меньшевики. Теперь Ленин начинает заимствовать их идейный багаж.
Нужно, чтобы крестьянин не превращался в сельского буржуа, а шел к социализму, причем сам, снизу, без принуждения со стороны коммунистов. Чтобы решить эту задачу, Ленин возвращается к народнической идее сочетания частного и общественного интереса в самоуправляющемся коллективе кооперативе. Но кооператор должен быть цивилизованным, культурным, иначе кооперация опять превратится в формальную бюрократическую структуру. Поэтому Ленин увязывает воедино две задачи: «задачу переделки нашего аппарата, который ровно никуда не годится» и задачу «культурной работы для крестьянства. А эта культурная работа для крестьянства как экономическую цель преследует именно кооперирование»[41]. Культурно хозяйствовать, качественно обслуживать потребности, крестьяне научатся именно в кооперации. Этот процесс должен быть добровольным и органичным — хозяйственную цивилизованность нельзя насадить. На это уйдет целая эпоха.
Поворот к культуре и кооперативному самоуправлению означал отказ от прежнего большевизма, игнорирующего культурный уровень страны и социалистический характер крестьянского самоуправления. Ленин признал «коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм»[42]. Он даже дал новое определение социализма: «строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией»[43].
Теперь, без мировой революции, движение к социализму приобретало эволюционный характер, что сближало большевизм с проклинаемым им социал — демократическим оппортунизмом. «Не будьте поэтом, говоря о социализме! — говорил Ленин М. Владимирову. — Время Смольного и первых лет революции далеко позади. Если к самым важным вопросам мы, после пяти лет революции не научимся подходить трезво, по — деловому, по — настоящему, значит, мы или идиоты, или безнадежные болтуны. Вследствие въевшейся в нас привычки, мы слишком часто вместо дела занимаемся революционной поэзией. Например, нам ничего не стоит выпалить, что через 5–6 лет у нас будет полный социализм, полный коммунизм, полное равенство и уничтожение классов. Услышав такую болтовню, не стесняйтесь, Лева, вопить и кричать: „Друг мой, Аркадий Николаевич, не говори бессмыслицы!“ Вы можете поймать меня: врач исцелился сам! Сознаюсь, все партийные недостатки присущи и мне. Давая волю языку, я тоже могу ляпнуть, что самом непродолжительном времени, даже меньше десяти лет, мы войдем в царство коммунизма. Не стесняйтесь и в этом случае, хватайте меня за фалды, из всей силы кричите: „О, друг мой Аркадий, об одном прошу, не говори так красиво“»[44]. Меньшевик Н. Валентинов комментирует эти слова: «Из „напутствия“, полученного в 1922 г. Владимировым, видно, что в это время Ленин уже совсем не верил в близость установления в России социализма или коммунизма. С этим как будто расходится речь Ленина в ноябре 1922 г., в которой, говоря, сколь трудно „протащить социализм в повседневную жизнь“, он все — таки указывал, что „если не завтра, то в несколько лет“ из „России нэповской будет Россия социалистическая“. Но Ленин сам объяснил, что подобные заявления о близости наступления социализма срываются с языка вследствие въевшейся и в него привычке „заниматься вместо дела революционной поэзией“»[45].
Отчасти это была идейная капитуляция перед народничеством и меньшевизмом. По мере роста рыночной культуры жителей они становились бы все менее управляемыми и все более самоуправляемыми. В этом содержалась угроза партийно — государственной бюрократии. Но угроза эта легко устранялась — под партийным контролем кооперация превращалась в еще один «приводной ремень» от правящего центра к трудящимся, от промышленности к сельскому хозяйству. «Командные высоты» в России оставались в руках чиновничества. Перечислив «власть государства на все крупные средства производства» (то есть управление их не капиталистической, а бюрократической элитой), «власть государства в руках пролетариата» (то есть в руках группы технократов, считающих себя вождями пролетарской партии), союз рабочего класса и крестьянства (то есть уступки правящей группы крестьянскому большинству страны), Ленин спрашивает: «разве это не все необходимое для построения социалистического общества?»[46] И отвечает на этот вопрос положительно.
Мировая революция перестала для него быть необходимым условием построения социализма. Нужно, чтобы крестьянство было организовано в кооперативы. Это — требование народнического социализма. А марксистский социализм в Ленинской модели — это мощная государственная промышленность, которая является руководящей силой кооперативного сектора. Именно государственные предприятия он называет «предприятия последовательно — социалистического типа». Кооперация должна служить развитию индустриальной мощи государства, с которой и отождествляется социализм. Но государственная промышленность не упраздняет ни классового разделения, ни угнетения, ни отчуждения работника от средств производства. В ней нет социализма, который для основателей этого учения был неотделим от самоуправления и свободы.
