Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Тем самым Сталин вновь продемонстрировал руководителям НКВД свое дружелюбие и абсолютное доверие. Поощряя возникшую конкуренцию между Ягодой и Кагановичем, Сталин поручил Кагановичу строительство столичного метрополитена. 29 апреля 1935 г. Сталин и его ближайшие родственники отправились осматривать метро. Ягода так организовал мероприятие, что огромная толпа народа, ринувшись приветствовать Сталина, чуть не затоптала его, разъединив сталинскую свиту, опрокинула «огромную чугунную лампу и абажур», а сталинских родственников прижали к колоннам [77] . Сталин, кажется, разгадал грубоватую интригу Ягоды: поссорить его с Кагановичем. 9 мая, встретившись на Ближней даче, они оба «были определенно не в духе», о чем-то долго говорили, уединившись в бильярдной, по возвращении «напряженно молчали» [78] .
Той весною Сталин сделал вид, что недоволен Кагановичем. Он сместил его с поста руководителя московской парторганизации и с должности Председателя КПК (освободившуюся должность занял Ежов, одновременно став и секретарем ЦК) на второстепенную должность наркома путей сообщения.
Но за этим стояла новая интрига. Сталин дал указание Агранову, первому заместителю Ягоды, лично возглавить ГУГБ, но не провел решение по этому вопросу через ЦК. По мысли Сталина, отсутствие ясности в этом вопросе должно было вызвать склоку между Аграновым и Ягодой, раскол в руководстве ГУГБ. Однако этого не случилось. Слишком осторожный «Яня» Агранов ждал решения ЦК, потом робко попытался напомнить Ягоде о сталинском указании, а затем от греха подальше ушел в длительный отпуск «по болезни». Через год, на февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 года, ему это припомнили...
Ворошилов . Тов. Сталин специально указал Ягоде и вам, чтобы вы возглавили Главное управление государственной безопасности, и потом интересовался, вступили ли вы в отправление ваших обязанностей. И вы вместе с Ягодой, мягко, выражаясь, немного обманули нас.
Косиор . Просто соврали, Агранов. Не так ли обстояло дело, т. Ворошилов? А ведь т. Сталин сколько раз вас об этом спрашивал?
Агранов . Действительно, еще в конце 1935 года по прямому предложению т. Сталина я был назначен начальником Главного управления государственной безопасности. Я ждал выписки из постановления ЦК. Этой выписки не было до конца 1936 года. Когда я спрашивал Ягоду, что означает эта задержка, т. Ягода говорил, что, видимо, ЦК считает правильной точку зрения его, Ягоды, что Главное управление государственной безопасности должно возглавляться самим наркомом. А т. Ягода упорно в продолжение ряда лет сопротивлялся тому, чтобы кто-нибудь руководил ГУГБ помимо него.
Микоян . А почему вы не сказали ЦК партии об этом?
Агранов . Я после решения ЦК заболел и долго отсутствовал... [79]
Уклончивость Агранова исключала возможность напрямую противопоставить его Ягоде. Сталин почувствовал некий тупик. Как-то в октябре 1935 г., обычно сдержанный и скрытный, он в одном из писем допустил раздраженную проговорку: «Видно, что чекистская часть НКВД не имеет настоящего руководства и переживает процесс разложения... Я думаю, что чекистская часть НКВД болеет серьезной болезнью... Пора заняться нам ее лечением» [80] . Пора-то пора, но как подступиться к всемогущему руководству всесильного ведомства, если каждый шаг самого Сталина находился под его контролем? Связь, охрана, транспорт, комендатура Кремля – все ключи в руках Ягоды! Обо всех перемещениях членов правительства, их встречах и разговорах Паукер регулярно докладывал Ягоде (система слежки за людьми власти на языке руководства НКВД называлась «обволакиванием») [81] .
Для середины 30-х гг. «НКВД – самая большая и мощная организационная структура мира» [82] . Теоретически мощь НКВД могла уравновесить Красная Армия. Однако с середины 1935 г. Особый отдел ГУГБ начал медленно, но с каждым месяцем все активнее разматывать дело о «военно-фашистском заговоре» [83] . Правда, поначалу из числа видных военачальников арестовывали только бывших троцкистов. Но по всему видно было, что НКВД уже готов подмять под себя и армию.
Ягода, при всех его гедонических наклонностях, оставался лучше, чем кто-либо, осведомлен о настроениях в обществе. Бывший секретарь Политбюро Б. Бажанов целую главу своих воспоминаний посвятил характеристике руководства ГПУ. По его свидетельству, Ягода в начале 20-х гг., еще будучи новым человеком в коллегии ГПУ, откровенничал в ЦК о своих методах работы с населением: «Кому охота умереть с голоду? Если ГПУ берет человека в оборот с намерением сделать из него своего информатора, как бы он ни сопротивлялся, он все равно в конце концов будет у нас в руках: уволим с работы, а на другую нигде не примут без секретного согласия наших органов. И в особенности, если у человека есть семья, жена, дети, он вынужден быстро капитулировать» [84] . Этим Ягода хотел сказать, что, по сути дела, все слои советского общества снизу доверху буквально нашпигованы внештатными агентами ГПУ, как добровольными, так и принужденными к негласному сотрудничеству. И это не говоря уже о том, что ему удалось с приложением немалых усилий создать себе в стране репутацию неутомимого стража существующего режима. В письме М. Горькому от 18 марта 1933 г. он писал о себе в таких выражениях: «в этой борьбе я чувствую себя сейчас, как солдат на передовых линиях. Я, как цепной пес, лежу у ворот Республики и перегрызаю горло всем, кто поднимает руку на спокойствие Союза». Как же справиться с таким всеведущим и зубастым наркомом?
Хитрый Каганович, которому и было адресовано тревожное сталинское письмо, предложил ловкий выход: помочь Особому отделу НКВД в выявлении врагов и шпионов вплоть до выявления их в самом Особотделе. Ежов, креатура Кагановича, уже в январе 1936 г. стал подыскивать, кого бы ему «разоблачить». Подходящей кандидатурой показался Ю.И. Маковский, бывший резидент НКВД в Польше, ныне замначальника особотдела УНКВД по Омской области, незадолго до этого привлеченный к ответственности за растрату. Ссылаясь на информацию Коминтерна, Ежов объявил, что Маковский в Польше был перевербован и потребовал разработки его как двойного агента. 1 февраля Маковского этапировали в Москву. Ягода понимал, откуда ветер дует, и 3 февраля направил Сталину секретный доклад о том, что Маковский – растратчик, допустивший присвоение секретных фондов, но контрреволюционных связей не имел. 7 февраля Ежов подает свою докладную записку, где указывает, что дело в отношении Маковского ведут его бывшие сослуживцы по Особотделу, что может вызвать сомнения в объективности и полноте расследования. «Тов. Ягода не сообщает», утверждал Ежов, об основаниях подозревать Маковского в связях с польской разведкой. Ежов предлагал усилить контроль со стороны ЦК за ходом расследования этого и других дел в аппарате ГУГБ. Сталину именно это и требовалось.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
