об.). Родионов разыскал и привел с собой старого тойона кускоквимского селения Ухаан по имени Кылымбак. С ним и его женой прибыли также из «Тулукиянского Кустхоканского жилища» два внука тамошнего тойона и «из прочих соседственных им жилищ 5 индейцев, кои также русских не видали» (л. 46)[8].
Старик Кылымбак был одним из немногих местных жителей, некогда совершивших путешествие к северу от своего жилища. Следуя морским берегом через «индейские жилища», он доходил до некоей большой реки, впадающей в «западное море». На северной «стороне» этой реки находилось некое «жилище девичье, к коим ходят со здешней стороны индейцы, оных удерживают у себя» (л. 46). Аляскинские жители «через торговлю… от тех девок» получали «европейские товары»: топоры железные, котлы медные, изделия из латуни, трубки курительные, табак, корольки (бусы). Кылымбак «по причине холодной зимы и за неимением долговременной пищи оттуда возвратился морем через Шактолицкий залив» (л. 46 об.). Трудно определить, о какой именно реке упоминал Кылымбак: самая большая к северу от залива Шахтоли (часть залива Нортон между мысами Денби и Стефенс) — река, ныне именуемая Коюк; но в одинаковой степени речь могла идти и о Кузитрине.
Когда Кылымбак прибыл «к жилищу в том же заливе от Хывыглиют (на карте Загоскина — село Квыгыке-мют. — С. Ф.) тамошние индейцы по своему обыкновению играли игрушку (ритуальное празднество. — С. Ф.), на которую приходили на лыжах двое мужчин с той стороны, где жилище девичье. На них камзол или троеклинки и шаровары, выделанные из оленьих кож без волоса и выкрашены черной краской, и сапоги из черной кожи; с бородами» (л. 46 об.). Кылымбак показывал, что покрой платья тех людей сходен с русским платьем. Описание их оружия также наводило на мысль, что оно не местного производства: «видели у них стволину медную — один конец шире, а другой уже наподобие мушкетона, а у другого медная стволина наподобие ружейной, украшенное черными сепями (?) и белыми чертами» (л. 46 об.). Никто из жителей селения не понимал языка пришельцев, а те, посмотрев «игрушку», «скрылись неизвестно куда» (л. 46 об.).
По мнению Черненко, эти записи из путевого журнала Корсаковского 1818 г. служили звеном в цепи сведений о древнем русском поселении на Хеуверене. Однако сам Корсаковский из рассказа Кылымбака сделал недвусмысленный вывод: «О чем Кадьякская контора изволила предписывать, то все пустое и никаких сведений об оном не получил» (л. 47). Но предложение Кылымбака предпринять будущим летом поход до «той реки» Корсаковский счел «любопытным» (л. 47).
Мечта Корсаковского осуществилась. Сменивший Гагемейстера на посту главного правителя колоний С.И. Яновский в «предложении Кадьякской конторе от 4 декабря 1818 г. за №286» рекомендовал назначить Корсаковского начальником новой экспедиции на север. Отряду предписывалось в апреле 1819 г. с Кадьяка на байдарах дойти до Кенайского залива, преодолеть Камышакский перевал, по озеру Илиамна и реке Квичак выйти в Бристольский залив и возле берега морем дойти до мыса Черного (мыс Ньюэнем) — конечного пункта похода 1818 г. Весь май 1819 г. предполагалось охотиться на моржей в заливе Тогиак в ожидании кутера «Константин». Затем экспедиция на байдарах возле берега должна была следовать на север от мыса Черного и «стараться дойти до той реки [о которой] имели слухи от Колымбаха и какая оная кажется по догадкам есть р. Хеуверень, то всеми мерами стараться дойти до р. Хеуверень» (л. 132)[9]. «Есть ли случай приведет дойти до тех бородатых людей, которых полагают потомками русских, — писал далее Яновский, — то их надо описать подробнее, сколько их число, какого вида, одежда и какую ведут жизнь, чем питаются, как почитают свое происхождение, какой имеют язык и с кем имеют торговлю и буде можно хотя одного уговорить следовать с вами» (л. 136).
Неизвестно, состоялась ли новая встреча Корсаковского с Кылымбаком в 1819 г. Изучавший материалы обоих походов Верх привел почерпнутый им из «повествований» Колмакова, Корсаковского и А. Устюгова[10] рассказ некоего «углахмютского старшины»[11]. Повествуя о «белых людях, похожих на россиян», старшина сообщил, что якобы они «прежде обитали еще севернее», а потом перешли жить на какие-то большие острова, отделенные от Американского материка широким проливом. «Они живут, — продолжал старшина, — в деревянных и каменных домах, покрытых тонкой медью, и крышки сии блестят весьма ярко в солнечные дни». Верх высказал предположение, что все эти рассказы о белых людях относятся к селениям Компании Гудзонова залива, «Квебеку и разным городам Соединенных Американских Штатов, где, как известно, дома покрываются медью». Нет ничего удивительного, полагал Верх, что рассказы об этих городах и белых людях проникли до западных берегов Северо-Американского материка.
Однако в Ново-Архангельске итоги экспедиции 1819 г. были расценены несколько иначе. «Старые предания о реке Хеуверен и обитающих на оной русских, — писал Хлебников, — подтвердившись известиями сухопутной экспедиции, отправленной в 1819 году под начальством Корсаковского и Устюгова, усилили сии басни и заставили многих ласкаться надеждою открыть соотечественников, скрывающихся между дикими. Один только дальновидный начальник колоний (М.И. Муравьев. — С.Ф.) решительно отвергал сии слухи. Но держась правила, по собственному его выражению: “что упорнее неверие”, не отменил зделать изследование. Отправляя экспедицию 1821 года из судов “Головнина” и “Баранова”, он в инструкции своей превосходно изложил причины возрождения слухов и отнес их к состоянию сомнения, намекая, что через сомнение должно стараться достигать до истины».
