Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Ближайшее к нам старинное село называлось Красное. Отсюда и Красносельские улицы, а Краснопрудная улица названа так из-за большого пруда, который здесь когда-то был. Он располагался между современными Ярославским вокзалом и Верхней Красносельской улицей, а засыпали его в начале XX века. Давным-давно возле него проходили языческие «русалии», празднества, сохранявшиеся даже в середине XVI века: «Сходятся там мужи, жёны и девицы на ночное плещевание и бесчисленный говор, и на бесовские песни, и на плясание, и на скакание, и егда нощь мимо ходит, тогда к реце идут с воплем и кричанием, аки беси».
Тогда там располагалась большая дворцовая слобода, сначала состоявшая из крестьян и ремесленников, постепенно богатевших и писавшихся уже купцами. Однако в следующем столетии Красное Село оказалось в самом эпицентре Смуты: через него в Москву прибыли посланцы Лжедмитрия Первого, с восторгом принятые красносельчанами, а вот сторонники Лжедмитрия Второго, Тушинского вора, Красное Село сожгли.
При Романовых слобода вновь отстроилась, и тогда в Красном Селе была возведена деревянная церковь Воздвижения Честного Животворящего Креста Господня, в самом конце XVII века заменённая каменной. Процветало село и при Петре Первом, любившем устраивать потехи на священном для язычников пруду: морские бои в миниатюре и фейерверки. Такие праздники проводились в честь взятия Азова в 1697 году и победного Ништадского мира в январе 1722 года.
А на месте нынешнего Ленинградского вокзала стоял Артиллерийский полевой двор. Этот двор просуществовал долго, аж до 1812 года, когда боеприпасы взорвались от огня. Взрыв был слышен за десятки верст.
После того как было принято решение возвести храм Христа Спасителя, в Красное Село, по личному решению Николая Первого, был изгнан с Чертолья, с Остоженки, старинный Алексеевский монастырь — самый старый женский монастырь в Москве. Монахини переезжали, мягко говоря, не добровольно. Существует предание, что игуменья, покидая старый монастырь, даже бросила: «Быть сему месту пусту!» — предсказывая, что не простоит долго новый храм. Поэтому, чтобы задобрить разгневанных сестёр, для постройки Ново-Алексеевского монастыря привлекли самых лучших архитекторов. Михаил Дормедонтович Быковский возвёл Алексеевскую церковь с двумя приделами, силуэт и декор которой во многом повторяли архитектуру храма Христа Спасителя, не нынешнего, а того, настоящего. Церковь окружало огромное кладбище, ставшее гордостью и главным источником доходов монастыря. Сёстры даже отвели часть монастырских огородов, дававших им пропитание, под цветы — чтобы украшать ими надгробия. Хоронили там людей известных и богатых, и их родные не скупились платить за хороший уход за могилами.
На кладбище высились богатые усыпальницы Шустовых, производивших лучший коньяк; кондитеров Абрикосовых, купцов Алексеевых. Упокоились там многие литераторы: историк А. Ф. Вельтман, поэт А. М. Жемчужников (один из создателей Козьмы Пруткова); издатель «Московских ведомостей» М. Н. Катков… Увы, ни одна из могил не сохранилась: в 1920-е годы и кладбище, и монастырь были ликвидированы. Родственникам даже не позволили перезахоронить прах «царских сатрапов». Воспоминания очевидцев доносят отвратительные подробности этой варварской акции: так, например, над черепом Каткова откровенно надругались, вставив в челюсти папиросу. Надгробия пошли «на нужды народного хозяйства»: гранит — на бордюрный камень и облицовочную плитку, мрамор — на гравий, а чугунные ограды — на переплавку. Предполагалось, что здесь пройдёт магистраль, которая будет соединять стадион имени Сталина с Дворцом Советов, который планировали возвести на месте взорванного храма Христа Спасителя. Но этим планам свершиться было не суждено. Теперь по бывшему кладбищу, прямо по костям, проходит Третье транспортное кольцо и 2-й Красносельский переулок.
Всехсвятскую церковь (Красносельский переулок, 7) в советское время занимал сначала архив, потом завод по производству зонтиков, но теперь храм возвращён церкви. А вот Крестовоздвиженской повезло меньше: церковь обезглавили и присоединили к зданию Института рыбного хозяйства и океанографии (Верхняя Красносельская, 17). Монастырские стены снесены. Надстроенный келейный корпус отдан под дом престарелых.
Неудивительно, что среди погребённых на Алексеевском кладбище были Абрикосовы, ведь их кондитерская фабрика стояла совсем рядом, на Верхней Красносельской. Работает она и по сей день, но под другим именем — кондитерская фабрика имени П. А. Бабаева. Рядом на Малой Красносельской сохранился их особняк в стиле модерн.
Пётр Бабаев к конфетам никакого отношения не имел: был он слесарем Сокольнических трамвайных мастерских, членом ВКП(б) и погиб от руки белогвардейца. Работал он неподалеку, вот его имя и досталось фабрике, основал которую человек с истинно кондитерской фамилией — Абрикосов.
Родоначальник Абрикосовых был крепостным крестьянином. Звали его Степан Николаев, и отличался он редким умением готовить десерты. Степану повезло: барыня его была женщиной мудрой и даже просвещённой, держать столь редкого умельца в деревне не стала и охотно отпустила в город на оброк.
Степан накопил денег не только для того, чтобы выкупиться самому из крепостной зависимости, но и вызволить семью. Летом 1804 года у него уже была своя маленькая семейная мастерская, а в старости Степан Николаев сумел записаться уже не крестьянином, а купцом. И тут надо было уже подумать о фамилии, ведь Николаев — лишь сокращённое отчество, как полагалось для представителей низших сословий. Но первым Абрикосовым стал сын Степана, Иван, в 1814 году. Возникла фамилия из-за созвучия двух слов: оброк и абрикос. Ведь крестьянин был отпущен в город по оброку, торговал абрикосами, варил из них конфитюр…
Семейная история была далеко не гладкой: в середине XIX века Абрикосовы даже разорились и были вынуждены признать себя банкротами. Однако сын Ивана Алексей сумел возродить семейный бизнес: со временем его стали называть шоколадным королем России. Немногие могли конкурировать с Абрикосовыми — только товарищество Эйнема (ныне фабрика «Красный Октябрь») да ещё, наверное, кондитерская фабрика Сиу.
С именем Абрикосовых связано ещё одно весьма важное для Москвы заведение — родильный дом. Жена Алексея Ивановича, Агриппина Абрикосова, произвела на свет 22 ребёнка (выжило 17). И это притом что она активно помогала мужу в делах. На её имя была записана почти вся семейная недвижимость: купцы часто записывали большую часть имущества на жён и детей, дабы уберечь его от распродажи при возможном банкротстве.
Кроме того, Агриппина Алексеевна активно занималась благотворительностью. В конце 1889 года её стараниями на Миусской улице были открыты «бесплатный родильный приют и женская лечебница с постоянными кроватями А. А. Абрикосовой». За год через приют проходило более 200 рожениц, и детская смертность и смерть при родах были здесь очень низкие по тем временам — один процент. По сей день этот роддом является одним из лучших в Москве. После революции ему дали имя Надежды Крупской, у которой детей не было вообще. В 1994 году ему было возвращено историческое имя, и теперь это — городской родильный дом № 6 имени А. А. Абрикосовой.
После Третьего транспортного кольца Краснопрудная улица меняет название на Русаковскую и далее — на Стромынку. Самое примечательное сооружение Русаковской — полицейская и пожарная часть со смотровой каланчёй (Русаковская ул., 26) почти у самой Стромынской площади. Это вторая по времени постройки после Сущёвской из сохранившихся в Москве пожарных каланчей. В часть вёл Преображенский водопровод, сооружённый инженером Зиминым, что позволяло пожарным всегда иметь достаточно воды для тушения пожаров. Сейчас в здании размещается Управление Главной пожарной службы Восточного административного округа и пожарная часть № 12.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
