Много за чашей вина обретешь ты товарищей милых,В деле серьезном – увы! – мало находится их.[83]
Таким образом, кратер наделен символическими значениями: являясь символом товарищеского застолья, связанного с музыкой и пением, отправной точкой, с которой начинается распределение и циркуляция вина среди пирующих, он структурирует как пространство симпосия, так и, на более сложном уровне, пространство изображения.
23. Чернофигурный кратер; ок. 520 г.
Миру людей соответствует концентрирующийся вокруг Диониса мир сатиров. Как мы видели, иногда эти два плана пересекаются и художники играют, противопоставляя или объединяя их самыми разнообразными способами. В качестве показательного примера такой игры можно привести изображение на закраине чернофигурного кратера [23].[84]· Изображение располагается не на цилиндрической поверхности брюшка, а в верхней части сосуда, на горизонтальной плоскости, опоясывая горлышко кратера непрерывной круговой полосой. Этот длинный фриз заполнен маленькими танцующими и жестикулирующими фигурками, длинным комосом, который кружится вокруг заключенного в сосуде напитка. Единственный неподвижный персонаж здесь – Дионис. Он сидит и держит в руке ритон. Перед ним Гермес, предшествующий богу Гефесту, который восседает на муле. По обе стороны от Диониса танцуют сатиры вперемешку с менадами, иногда в руках у них виноградные лозы или питьевые сосуды. Круг, таким образом, наполовину состоит из сатиров с конскими хвостами. Но в более или менее верхней половине круга у мужских персонажей, которые здесь вообще более многочисленны, исчезают звериные хвосты, это уже не сатиры, а обыкновенные люди. Иногда рядом с ними изображены собаки, а в лапах они тоже держат сосуды. Заметим, что их танец организован вокруг стоящего на земле кратера, который на фризе расположен почти напротив Диониса, в каком-то смысле являясь его эквивалентом. Сосуд для смешивания вина с водой играет здесь, в человеческом пространстве, ту же роль, которую Дионис играет среди сатиров, – это центр, ось, вокруг которой кружится их танец, а также причина их веселья.
Дионис – хозяин неразбавленного вина, он единственный, кто может пить его, не опасаясь последствий. Но бог явлен в антропоморфном облике, и художники заставляют его объясняться на языке человеческих жестов и, чтобы показать его всемогущество, ассоциируют его с кратером, который, вовсе не являясь обязательным атрибутивным сосудом Диониса, остается символом застольного товарищества и праздничной атмосферы симпосия, которым руководит бог. Так, мы видим его на пиру в окружении сатиров, он полулежит, откинувшись на подушку, в типично человеческой позе [24 а].[85] Музыкальную партию ведет сатир-флейтист, а на обратной стороне другой сатир хочет зачерпнуть вино из кратера [24 b]. Здесь, однако, примечательно одно отклонение: сатир-виночерпий делает это не стоя [30]; он подкрадывается к кратеру: и нет никакой уверенности в том, что он собирается разносить вино, а не выпьет его сам.
24. Краснофигурная амфора; т. н. Берлинский художник; ок. 490 г.·
25. Краснофигурная чаша; т.y. художник Эnелuя; ок. 5I0 г.
На другой чаше [25][86] сатир выливает содержимое бурдюка в кратер, украшенный венком; в этой сцене нет и намека на смешивание с водой. Несколько надписей поясняют смысл сцены. Перед открытым ртом сатира мы читаем реплику, которую он произносит: hedus oinos, «славное вино», а сверху слова: silanos terpon, которые можно понять как имя данного персонажа, «силен Терпон», а учитывая, что слово terpon является значащим, здесь раскрывается более богатый смысл, и в данном случае мы имеем дело с чем-то вроде легенды – «наслаждающийся силен».[87] Другая надпись, за спиной у сатира – kalos epeleios, «Эпелий красив», – более традиционна и с изображением напрямую не связана [19]. Как мы уже видели, подобного рода восклицания отсылают к гомосексуальной эротике; этой фразе эхом вторит возбужденное состояние бесстыжего сатира. И снова вино и эротика объединяются, но теперь уже на основе свойственной сатирам невоздержанности.
