Мне это напоминает времена моей службы. На службе принципиальность ценится не всегда Иногда начальство хочет, чтобы подчинённые были «гибче» и «понятливей». Но при этом, если что случится, без зазрения совести свалит всё на них же. Любой морской офицер, в том числе и автор, могли бы привести по этому поводу массу примеров. Стоит ли удивляться, что офицерам транспорта «Або» долго не забывали отказ в адмиральской просьбе. Им выдали деньги за дальний вояж, но лишили наград. Алексей Бутаков в письме к Григорию констатировал: «Капитан наш оказался подлецом в высшей степени, который ухнул тысяч 50 или 60 казённых денег, переморил 20 человек команды из 60, и бесчестил собой русский мундир во всех частях света». Тем не менее тому всё сошло с рук. Юнкера тоже лишили награды, но все же оставили командовать транспортом, а всех офицеров распределили по разным судам, Фридерикса отправили на Каспийское море, что было равносильно ссылке.
Три года Бутаков провёл на кораблях, которые плавали в Финском заливе либо стояли на рейде, а в основном находился в Кронштадте. Ни о каком повышении не шло и речи. Единственный раз ему удалось проявить свои организаторские способности, когда выполнял задание артиллерийского департамента военного министерства по перевозке пороха на гражданском судне с Охтинских пороховых заводов в Ригу.
Долгие зимние кронштадтские вечера Алексей Иванович использовал для написания «Записок русского морского офицера во время путешествия вокруг света в 1840, 1841 и 1842 годах». Они были опубликованы в журнале «Отечественные записки». У Алексея Ивановича, без сомнения, был литературный дар. Во всяком случае, эти записки выглядят ничуть не хуже путевых заметок Ивана Александровича Гончарова. Спустя десять лет вышел двухтомник воспоминаний другого участника того трагического плавания, бывшего тогда штурманским кондуктором Густава Блока, о плавании на «Або». Но бесполезно искать в опубликованных работах Бутакова и Блока то, о чём я рассказал. Никакая цензура подобного не пропустила бы. Всё оказалось на столетие с лишним наделено упрятано в архивных документах. В 1847 году Бутакова наконец-то назначили командиром судна. Это была шхуна с жизнерадостным названием «Радуга». Младший брат, Григорий, к тому времени уже год как командовал тендером, обогнав по службе старшего брата. Вот так справедливая жалоба, правда, слово несколько унизительное, оказала роковое воздействие на судьбу Алексея Ивановича. Быть командиром даже маленького судна совсем иное дело, чем исполнять должность старшего офицера, пусть и на большом корабле. Командир — это иное качество для моряка. Оно означает прежде всего самостоятельность в принятии решений.
Лето прошло в плаваниях по Финскому и Ботническому заливам, шхуна выполняла различные поручения главного командира Кронштадтского порта Понятное дело, Алексей Иванович не считал свою должность командира шхуны венцом карьеры. Военному человеку строить какие-то личные планы на свою служебную жизнь можно и даже нужно, но при этом всегда следует помнить: намерения начальства могут с ними совершенно не совпадать. В конце года командира «Радуги» вызвали в инспекторский департамент Морского министерства и вручили предписание следовать в Оренбург в распоряжение военного губернатора для составления карты Аральского моря. Вот уж, действительно, сюрприз так сюрприз. Изумлённому лейтенанту пояснили, что его отправляют для выполнения важнейшей государственной задачи — составления карты Аральского моря. Но с чего это вдруг выявилась такая срочная необходимость заниматься описью Арала? А вот с чего — в середине девятнадцатого века Российское государство, которое всю историю своего существования постоянно вело войны, усердно занимаясь расширением собственной территории, обратило внимание на Среднюю Азию. В отличие от Англии, Франции и других стран, водружавших свои флаги за тридевять земель, Россия присоединяла к себе непосредственных соседей. Цели у российских правителей были далеко идущие. Не зря Афанасий Никитин прогулялся до Индийского океана и обратно. Впрочем, даже в наше время находятся мечтатели, правда, больше смахивающие на городских сумасшедших, которые испытывают потребность вымыть сапоги в водах Индийского океана
Не забывали в России и о Черноморских проливах, которые, по мнению российских правителей, непонятно почему достались туркам. Не раз пытались устранить это недоразумение, но безуспешно. При этом русское правительство поступило очень дальновидно, без сожалений расставшись с заморской Аляской и отмахнувшись от бредней Миклухо-Маклая, предлагавшего захватить Новую Гвинею и другие острова. Зато теперь каждый, полистав любой учебник истории, может убедиться в мудрости русских царей: рухнули все империи, а Российская, благодаря единству территории, продолжает ещё существовать, хотя и с большими потерями. Впрочем, благодаря усилиям тех, кто разрушил собственную промышленность, армию и флот и усиленно торгует природными ресурсами, — сколько будет длиться это существование, сказать трудно.
Активное наступление на Среднюю Азию началось зимой 1839 года с похода командира Отдельного Оренбургского корпуса генерал-лейтенанта Василия Алексеевича Перовского. Русские войска из-за жестоких морозов в степи при сильном ледяном ветре потеряли массу людей и животных. Поход окончился неудачей даже без боевого столкновения. Завоевать Хиву, как рассчитывал генерал, не удалось. Вернулись несолоно хлебавши. Но царю уже успели наобещать много, поэтому замысел не оставили, а отложили на некоторое время. Перовский пришёл к выводу, что для завоевания Средней Азии необходимо использовать Аральское море и обе впадающие в него большие реки, Амударью и Сырдарью. На имевшихся тогда картах Аральское море изображалось только со слов неграмотных кочевников. Понятно, что пользоваться ими было бесполезно. Требовалась проведение квалифицированных гидрографических работ.
В 1846 году Василий Алексеевич, во время отсутствия адмирала Меншикова временно исправлял должность начальника Главного морского штаба. В этой должности он лично разбирался с новыми подвигами нашего старого знакомца Юнкера. Тому поручили доставить бронзовых коней, подарок Николая I прусскому королю. Как командир транспорта не пропил царский подарок — тайна, покрытая мраком, но зато он назанимал за границей у доверчивых официальных лиц столько денег, что, когда пришла пора их отдавать, начался международный скандал. По приказанию Перовского подняли все его старые дела, в том числе и по итогам плавания «Або» на Камчатку, опросили бывших подчинённых командира транспорта. Вот тогда-то Перовский впервые познакомился с Бутаковым Моряк ему понравился. После возвращения Меншикова, Перовский рекомендовал Бутакова начальнику Главного морского штаба на должность командира судна. Благодаря его рекомендации Бутаков и был назначен командиром шхуны. Князь провалами в памяти не страдал, но последние гастроли Юнкера послужили доказательством правоты офицеров транспорта «Або», писавших о недостойном поведении их командира Когда возникла необходимость отправить для описи Аральского моря опытного инициативного моряка, Василий Алексеевич, занимавший в ту пору должность члена Государственного совета, а с 1847 года ещё и члена Адмиралтейств-совета, посоветовал послать на Арал Алексея Ивановича Бутакова. Замолвил слово за Бутакова и его однокашник, адъютант начальника Главного морского штаба Николай Карлович Краббе, который принимал участие в Хивинском походе Перовского. Позже Краббе ещё раз побывал в Средней Азии и организовал постройку баркасов для плавания по Аральскому морю. Но местным офицерам он больше запомнился успехами у оренбургских дам, которых покорял мгновенно.
