Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 141
«Я должен, однако, сказать, что эти перлы русификации бледнеют совершенно, если перелистать несколько страниц истории, перед жестоким и диким прессом полонизации, придавившей впоследствии русские земли, отошедшие к Польше по Рижскому договору 1921 года. Поляки начали искоренять в них всякие признаки русской культуры и гражданственности, упразднили вовсе русскую школу и особенно ополчились на русскую церковь. Польский язык стал официальным в делопроизводстве, в преподавании Закона Божьего, в церковных проповедях и местами – в богослужении. Мало того, началось закрытие и разрушение православных храмов: Варшавский собор – художественный образец русского зодчества – был взорван; в течение одного месяца в 1937 году было разрушено правительственными агентами 114 православных церквей – с кощунственным поруганием святынь, с насилиями и арестами священников и верных прихожан. Сам примас Польши в день святой Пасхи в архипастырском послании призывал католиков в борьбе с православием «идти следами фанатических безумцев апостольских»… Отплатили нам поляки, можно сказать, с лихвою!»
В 1882 году накануне своего десятилетия Антон Деникин выдержал экзамен в 1-й класс Влоцлавского реального училища. Он надел форменную фуражку будто офицерскую. Впервые в жизни родители отвели его в кондитерскую, где угощался шоколадом и пирожными.
Начал Антон учиться отлично, но во втором классе заболел оспой и чуть не умер. Лечивший его военврач-старичок однажды посмотрел на мальчика, мечущегося в бреду, и, перекрестив его, молча ушел. Тогда, плюнув на полковое братство, Ефимыч бросился к городскому врачу, который поднял сына на ноги.
Пропустив несколько месяцев, Антон отстал особенно по математике – главному, как считалось, предмету училища.
* * *
Реальные училища, основанные в Германии в XVIII веке, начали развиваться в России с тридцатых годов XIX столетия. В противовес классическим гимназиям эти общеобразовательные учебные заведения преследовали практические цели. Вместо налегания в гимназиях на изучение древних языков, сочинений латинских и греческих классиков, реальные училища больше упирали на хорошее знание математики, физики, химии, космографии, естественной истории, рисования и черчения. Они выпускали «реально» компетентную молодежь для поступления в высшие специальные учебные заведения, инженерные училища.
С трудом Антон перешел в третий класс, потом едва перевалил в четвертый, а тут взялся умирать отец.
Ефимычу в этом 1885 году было 78 лет, но Антону всегда казалось, что он вечен. Отец стоиком никогда не гнулся под жизненными невзгодами. В старости он словно снова обратился в продубленного фельдфебеля, старшего из унтеров, первого помощника ротного по административным и хозяйственным делам. Он сына не поучал, не наставлял. Как при свисте пуль, Деникин-старший своими поступками «командовал»: делай, как я! А в бесхитростных рассказах о себе и людях отец душевно ярился лишь на человеческую неправду, против которой прямолинейно стоял будто в штыковой.
Казалось, совсем недавно отец с развевающейся седой бородищей кряжисто топал с Антоном по городу, когда увидел, что парнишка стоит над тяжеленным мешком с мукой и плачет. Сбросил тот его со спины, чтобы передохнуть, а один снова поднять не может. Отец, не раздумывая, вскинул ношу на плечи парню. А дома выяснилось, что надорвался от этого «фельдфебель» грыжей.
Последние годы прижимали Ефимыча мучительные боли в желудке, но не привык он звать себе докторов, да и не на что было. Когда весною от страданий майор уже не смог встать с постели, пришел врач и определил рак желудка.
Иван Ефимович сразу успокоился, стал готовиться к смерти. Он говорил о ней невозмутимо, но от этого жгучей болью стегало по Антонову сердцу. Однажды, когда они остались одни, отец сказал:
– Скоро я умру. Оставляю тебя, милый, и мать твою в нужде. Но ты не печалься – Бог не оставит вас. Будь только честным человеком и береги мать, а все остальное само придет. Пожил я довольно. За все благодарю Творца. Только вот жалко, что не дождался твоих офицерских погон…
Шел Великий пост. Отец молился вслух:
– Господи, пошли умереть вместе с Тобою.
В Великий Пяток Антон был в церкви на выносе плащаницы и пел, как всегда, на клиросе. К нему подбежал знакомый мальчик:
– Иди домой, тебя мать требует!
Прибежал Антон домой – отец уж мертв. Чудесно исполнилось отцово желание умереть вместе с Иисусом, чтобы потом, конечно, и воскреснуть.
Хоронили Ивана Ефимовича на третий день Пасхи. Гремел похоронным маршем оркестр 1-го Стрелкового батальона. Гроб опустили в землю под выстрелы пограничной сотни.
Могильную плиту Деникина-старшего его друг ротмистр Ракицкий увековечил надписью: «В простоте души своей он боялся Бога, любил людей и не помнил зла».
* * *
Тринадцатилетний реалист 4-го класса Антон Деникин впервые почувствовал, как тяжело на плечи ложится ответственность. После смерти отца, их последнего взрослого мужчины (дед Вржесинский умер раньше), оставшимся квартира показалась пустыней. И нельзя было выжить подростку, его матери и Полосе на пенсию, сократившуюся до двадцати рублей. После смерти военных их вдовы получали ее пожизненно, сыновья – до 17 лет, дочери – до 21 года.
Антон тянул в училище, лавируя между двойкой и четверкой, но теперь он стал Деникиным-старшим. Чему-то же он научился в этой жизни! И принялся за репетиторство двоих училищных второклассников. Антоний Деникин, плотный парнишка, со внимательным взглядом темных глаз на благородной физиономии, впечатлил родителей этих окончательных двоечников. Подрядился он за уроки получать 12 рублей в месяц.
Тяжело было в педагогах, особенно зимой, когда рано смеркалось. Возвращался Антон из училища часа в четыре, наскоро обедал. Бежал на один урок, потом на другой в противоположный конец города. Снова являлся домой к ночи, и надо было свои уроки готовить. Он забыл про игры и чтение любимых Густава Эмара, Жюля Верна. Праздников ждал манной небесной.
Зато с первого гонорара репетитора купил себе Антон коньки. Но недоступны ему были прекрасно пахнущие «сердельки», как эти смачные колбаски назывались. Во время полуденного перерыва они миражно дымились на буфетной стойке училищного коридора… Готовальню с чертежными инструментами пришлось приобрести на толкучке. Была она неполна, неисправна, и из-за этого учитель математики вкатил Деникину в четверть очередную Двойку, чертежником-то Антон был хорошим.
Надо было выкручиваться. Математика его доканывала, зато писателем Деникин оказался. Наловчился строгать для однокашников-поляков пачками домашние сочинения. Нелегкое это дело, требовалось изготовлять по три-четыре штуки на одинаковую тему к одному сроку. Но талантливо творил. Однажды занудный преподаватель литературы и русского инспектор Мазюкевич, прочитав работу Деникина под другим именем, обратился к реалисту, представившему сочинение:
– Сознайтесь, это не вы писали? Должно быть, заказали знакомому варшавскому студенту.
Трудился Антон больше за право пользоваться хорошей готовальней, другими учебными принадлежностями, отменными у «нанимателей». А поздними вечерами под своей фамилией писал стихи:
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 141
