Когда мама и папа отправляются спать наверх, я выхожу к калитке и стою там, вглядываясь во тьму. Глупо, но мне кажется, что так я становлюсь немного ближе к нему.
Жаль, у него нет мобильного и ему нельзя позвонить – он откладывает все деньги на машину.
Я сажусь на скамейку. Ясная ночь, в небе ярко светят звезды. В отличие от Лондона здесь нет оранжевого сияния от уличных огней. Это красиво.
Вчера я наконец раскололась и рассказала Лиззи про Джо. Восстановление ее мамы после операции проходит неплохо, хотя они еще не знают, удалось ли вырезать всю опухоль. На следующей неделе у Сьюзан начинается химиотерапия, и ей придется очень непросто, как и моей подруге, которая будет видеть, как ее мама проходит через настоящий кошмар.
Лиззи удивилась, что я встретила парня, – и удивилась еще сильнее, что я с ним целовалась. Мы обе думали, что будем вести здесь тихую жизнь. Она старалась делать вид, что очень за меня рада, но я-то знаю – ей хочется тоже весело поводить время здесь, и чтобы с ее семьей не происходили все эти ужасные вещи.
Похоже, мне пора отправляться в постель. Я собираюсь встать, но замираю. Это… Дышит собака?
– Джо? – тихо спрашиваю я.
– Элис?
Я встаю и бегу к калитке.
– Ты где? – шепчу я в темноту и вдруг вижу его, идущего со стороны поля. Дайсон уже у калитки, виляет хвостом. Он припадает к земле, готовый залаять, и мои рефлексы срабатывают куда быстрее, чем я ожидала, потому что я выбегаю из калитки, наклоняюсь к нему и начинаю гладить его что есть сил, прежде чем он успевает издать хоть какой-то звук. Я не хочу, чтобы он разбудил родителей. Их окна выходят на задний сад, но лучше не рисковать.
Джо подходит ко мне, я встаю и обнимаю его за шею.
– Что ты здесь делаешь? – восторженно спрашиваю я.
– Гулял с Дайсоном, и ноги сами привели сюда. Я тебя не преследую, – добавляет он.
– Я была бы не против.
Он улыбается:
– Зачем ты здесь сидишь?
– Тебя жду, – с улыбкой отвечаю я.
Его поцелуи нежны, даже нежнее, чем прежде. Мне вдруг хочется заплакать. Очень странное чувство.
Дайсон скулит и валяется в грязи у наших ног. Джо смотрит вниз, на него, а потом снова на меня. Странное желание заплакать исчезает.
– Твой папа приехал? – спрашивает он.
– Да.
– Они спят? – Он кивает в сторону дома.
– Думаю, да.
– Он бы убил меня, если бы узнал, что я сижу тут с его дочерью.
Я хихикаю:
– Мне уже есть восемнадцать.
– Неважно. Если бы ты была моей дочерью…
– Какая грязная мысль!
– Ой! – Он строит гримасу и тихонько бьет меня кулаком по руке. – Что делаешь завтра?
– Ты ведь работаешь, да? – уточняю я, прежде чем ответить.
– Да.
Ну тогда…
– Поедем в какой-то замок у моря.
– Портленд?
– Вроде да. Ты бывал?
– Нет. Но с удовольствием бы съездил.
– Поедем с нами?
– Не забывай, у меня работа.
– Скажи, что заболел!
– Ага, притом что родители сразу смогут это проверить? И проверят, – добавляет он. – Нет. В любом случае тебе нужно провести время с отцом. Не хочу быть незваным гостем.
– И не будешь! – Я упорно пытаюсь уговорить его, хотя понимаю, что он не придет.
Он улыбается и целует меня. Снова.
– Иди домой, – говорит он, отстраняясь и растирая мои руки своими всегда теплыми ладонями. – Ты замерзла.
– Иди посиди немного со мной на скамейке, – уговариваю я.
Он сомневается, но кивает.
– Хорошо.
– Заведи его внутрь, чтобы не лаял.
– Ладно.
Довольная собака протискивается через приоткрытую калитку, и я задерживаю дыхание, когда он забегает на парковку, хотя знаю, что проход в сад закрыт и он не сможет лаять под окнами у родителей. В любом случае мне уже все равно. Я удержу здесь Джо любой ценой.
Мы садимся на скамейку и прижимаемся друг к другу. Он обхватывает меня руками и набрасывает мне на плечи свое пальто. Я утыкаюсь лицом ему в шею.
– Щекотно, – хихикает он, и я его туда целую. – Перестань, – с тихим смехом говорит он. Потом наклоняется, чтобы поцеловать в шею меня.
– Ой, – шепчу я, стараясь не завизжать. И правда щекотно.
– Видишь? – Он поднимает в темноте одну бровь. Я поднимаю руку, чтобы прикоснуться к приколотому туда серебряному колечку.
– Больно было?
– Не очень.
– У тебя было много девушек?
Вопрос возник из ниоткуда.
– Не особенно, – отвечает он.
Что значит «не особенно»?
– Что значит «не особенно»?
Пусть он считает меня чокнутой, мне плевать.
– У меня ни с кем не было ничего серьезного.
– Что значит «серьезного»?
– Элис! – со смехом восклицает он. Он что, смутился?
– У тебя было много парней?
Он задает встречный вопрос, прежде чем я успеваю выпытать что-то еще, но я еще доберусь до сути. Он просто не знает.
– Нет, – отвечаю я, и добавляю с улыбкой: – Не особенно.
– Что значит «не особенно»?
– У меня тоже ни с кем не было ничего «серьезного».
Он больше не улыбается, как и я. Он нежно меня целует.
– Я не выдержу без тебя целые выходные, – бормочет он.
– Я тоже.
– Мне зайти утром, сходим погулять? У тебя будет время?
– Да.
Я найду время.
– А вечером, после закрытия, сможешь зайти?
Он кивает, и мы снова целуемся.
Глава 7
На следующий день я в ступоре гуляю вокруг замка Портленд, разглядывая работу Генриха VIII. Он построил замок в 1540 году в целях защиты от франко-испанского вторжения, и это все, что мне о нем известно, помимо того, что он очень большой и очень серый. Все остальное время я пребываю в другом мире. Хотя взгляды, которыми обмениваются родители, не укрылись от моего внимания. Папа пытается поднять вопрос, когда мы остаемся наедине.
– Мама рассказала, ты встретила мальчика.
У папы короткие каштановые волосы, как у моего деда, и узкие глаза, как у бабушки.
– Угу, – неопределенно отзываюсь я.
