Впрочем, не существовало в мире ловушек, из которых нельзя было найти выход. Пусть он далеко не всегда очевиден, но при большом желании, хитрости и уме способ найти можно практически всегда.
Например, взять в плен шама и заставить его открыть для вас Проход.
Вот полупрозрачная поверхность Купола зашевелилась, словно водная гладь в ветреный день. Громобой искоса посмотрел на кровососа: вены на лбу карлика вздулись от напряжения. Видно было, что ему, среднему шаму, не так-то просто дается работа с энергетическим полем.
«А старшие, по словам Бо, Купол на раз-два вскрывали буквально, – припомнил нейромант. – Надо ж, какая пропасть между двуглазыми и треглазыми-то!..»
Наконец в энергетической стене появилась и начала неторопливо расширяться круглая дыра. Тут же в спину ударил ветер – Купол, словно оголодавший великан, с характерным звуком принялся втягивать в себя все, что находилось снаружи.
– Расширяй же так, чтобы мы все туда прошли – и мы с женой, и Рухлядь, и Горыныч! – на всякий случай уточнил Громобой. – Иначе не отпустим!
Шам при этих словах вздрогнул, протяжно скрипнул зубами, однако благоразумно промолчал. Видно было, что он и так трудится на пределе возможностей. Но разве нейромант должен был переживать по этому поводу?
«Если хочет жить – пусть делает».
Прошло несколько мучительно долгих минут, прежде чем Проход стал достаточно широк даже для «Раптора».
– Вперед, Горыныч! – воскликнул Громобой, и стальной «ящер» послушно побежал к Куполу. Благодаря длиннющим ногам он двигался очень быстро и преодолел расстояние в сотню метров за считаные секунды.
Дождавшись, пока био нырнет под Купол, нейромант скомандовал:
– Пойдемте и мы потихоньку. Нечего зазря зубастика мучить.
Никто не спорил, а сам «зубастик» посмотрел на Громобоя даже с неким подобием благодарности во взгляде: шам явно очень устал воевать с энергетическим полем.
Хомо преодолели проход безо всякого труда, что, конечно же, было совершенно неудивительно – учитывая, что минутой ранее через него прошел полноценный «Раптор». Рухлядь же шел последним, медленно, не торопясь, чтобы ненароком не зацепить край энергетического поля и не превратится в груду дымящегося металлолома.
– Ну что, я свою часть выполнил, – с трудом выдавил шам.
Громобой услышал его не своими ушами, а звуковыми локаторами Рухляди, который держал карликового вампира прямо рядом с головной башней. Оглянувшись, нейромант обратил внимание, что «серв» уже миновал Проход и всеми ногами твердо стоит на московской земле.
– Выполнил-то выполнил… – медленно произнес Громобой. – Да только не до конца…
– Это ты о чем? – не понял шам.
Он продолжал поддерживать Проход, видимо, опасаясь, что ему попросту не хватит сил пробить брешь во второй раз.
– О дампах, елки-палки, о чем же еще? – фыркнул нейромант. – Или ты думал, я поверю, что они сами вот так сумасбродно на био напали?
Шам поднял голову и посмотрел Громобою в глаза. Во взгляде кровопийцы смешались удивление и страх.
– И не надо на меня так смотреть, – строго произнес бородач. – Я ведь тебя предупреждал…
– Ты предупреждал насчет нее! – мотнув гигантской башкой в сторону Бо, спешно воскликнул шам. – И я ее и не трогал! А про других мутантов разговора не было!
– Какая тупая отмазка, – осуждающе покачал головой нейромант.
Он уже собирался отдать мысленный приказ Рухляди, чтобы робот убил непокорного кровососа, когда его ладони коснулись чьи-то пальцы. Вздрогнув, Громобой скосил глаза на свою кисть и увидел, что это Бо.
– В чем дело, малышка? – тихо, чтобы шам не услышал, спросил нейромант.
– Отпусти его, милый, – в тон ему ответила жена.
Брови Громобоя взлетели на лоб. Такого развития событий нейромант явно не ожидал.
– Но… почему? – горячо прошептал бородач. – Он же едва меня не прикончил!
– Я понимаю, но… Мне кажется, убивать пленника, когда он так беспомощен, как-то… неправильно.
– Будь он на нашем месте, убил бы не задумываясь и тебя, и меня!
– Но мы ведь лучше его. Или нет?
Громобой хотел сказать что-то еще, но запнулся. Потом повернулся к шаму. Маленький кровосос не заслуживал жизни, но Бо была права: люди должны оставаться людьми, а не уподобляться мутантам, думающим только о том, как бы набить свое брюхо.
Повинуясь мысленной команде Громобоя, Рухлядь опустил шама на землю.
– Проваливай, – буркнул нейромант.
Дуло одного из двух его пистолетов уставилось на карлика.
– И никогда больше мне не попадайся, – добавил Громобой. – Во второй раз я уже не буду так добр.
Шам неуклюже кивнул и робко посеменил к Проходу в Куполе. По дороге он несколько раз оглянулся, боясь, что Громобой передумает и все-таки нажмет на спусковой крючок, но бородач стоял не шевелясь. Наконец шам вышел за пределы Купола, и Проход тут же начал сужаться. Через отверстие, уменьшающееся с каждой секундой, Громобой видел, как клыкастый лилипут медленно уходит прочь, направляясь, видимо, в родные развалины.
А может, он хотел перекусить убитыми дампами? Громобою, откровенно говоря, было на это плевать.
– Довольна? – спросил он, покосившись на супругу.
– Нет, – честно ответила Бо. – Но, по крайней мере, так мне спокойней. Как, думаю, и тебе. Мы ведь не такие звери, как он и ему подобные.
Громобой нехотя кивнул и, спрятав пистолеты, в карманы, сказал:
– Пойдем найдем какой-нибудь укромный уголок да перекусим. Из-за всей этой дурной суматохи я жутко проголодался.
Рухлядь и Горыныч встали по обеим сторонам от своих хозяев, дабы собой закрыть их от случайных пуль и стрел. Теперь нельзя было терять бдительность ни на мгновение.
Они снова находились под Куполом.
А значит, рисковали умереть каждую секунду.
Глава 2
Рана
Когда впереди послышались голоса, Ермак напрягся и рефлекторно вжался в стену, вдоль которой шел.
«Кто это там идет? – мелькнуло в голове у черноволосого наемника. – Не нео ли, часом?»
Дикарей Ермак всячески избегал, прекрасно понимая, что с этими бугаями ему не совладать. Один на один да при помощи ружья, пожалуй, еще можно попытаться, но самый маленький отряд неандертальцев мог попросту втоптать воина в землю.
– До сих пор не знаю, насколько правильно мы поступили, отпустив того зубастого гаденыша, – сказал мужской голос.
Ермак недоуменно выгнул бровь.
«Нет, дикари так не говорят…»
– Да не думай ты об этом, – ответил женский голос. – Он остался снаружи, мы – внутри. Мы его, может, никогда больше не увидим…
