Представления Иоффе, выступавшего за всемерное развитие науки и образования в России[26], совпали с взглядами большевиков, которые одним из необходимых условий превращения России в передовую страну считали создание собственной научно-технической интеллигенции[27]. Для содействия развитию науки и техники, внедрению их достижений в народное хозяйство в августе 1918 года в стране на правительственном уровне принимаются и проводятся необходимые меры. Организуется научно-технический отдел ВСНХ. С 1918 по 1922 год создается ряд крупных НИИ и лабораторий, связанных с зарождением новых областей промышленности, с подготовкой базы фундаментальных исследований. В Петрограде открывается Физико-технический институт, в котором вскоре развернется плодотворная научная деятельность Курчатова.
«Крымский период» жизни и учебы юного энтузиаста подробно описан университетскими друзьями, с которыми Игорь Васильевич прошел по жизни до конца, в письмах, сохраняющихся в настоящее время в рукописном собрании Дома-музея ученого. Их изучение привело автора к выводу, что становление Курчатова как ученого, способного самостоятельно решать научную проблему, видеть цель, выдвигать собственные оригинальные методы решения задачи и ставить эксперименты для ее достижения, получать новые результаты, подтверждая их обоснованными выводами, состоялось еще до 1925 года, то есть до начала его деятельности в ЛФТИ. Оно началось уже в 1920–1923 годах во время учебы в Крымском университете. Это подтверждается первыми научными статьями молодого исследователя, опубликованными по результатам выполненных им в университете экспериментальных работ.
Начало учебы оказалось особенно тяжелым. Еще шла Гражданская война. Крым голодал, его хозяйство было разрушено. Не хватало одежды, обуви, еды. Игорь ходил на занятия в самодельных сапогах из бычьей шкуры, в холщовых брюках и толстовке, перевязанной красным шнурком с кистями[28]. Эти трудности он переживал легко, как и в гимназические годы не гнушался никакой работы, стремясь помочь семье. Тяжелое военное время сталкивало его с разными профессиями и людьми, учило понимать окружающий мир. Уже тогда учился он ладить с людьми, воспитывая в себе знаменитую «курчатовскую коммуникабельность», внесшую позже неоценимый вклад в успешное решение урановой проблемы, когда через три десятилетия в водовороте «атомных» дел под его руководством трудилась огромная армия специалистов. Юноша успевал слушать лекции по медицине, литературе, политике, посещал театр, изучал иностранные языки. К уже знакомым ему церковнославянскому, греческому и латыни добавились французский, немецкий и английский. Документы и друзья говорят, что студент Курчатов выделялся невероятным трудолюбием, упорством, жизнелюбием и настойчивостью. К трудностям быта он относился с юмором, жизнерадостно, поддерживая этим бодрость в себе и в окружающих. Никогда не терял оптимизма, помогавшего ему преодолевать препятствия[29].
Материальная база молодого университета была слаба. В лабораториях не хватало оборудования, в библиотеке — нужных книг. Но учебный процесс не прерывался благодаря героическим усилиям ведущих преподавателей. Профессор А. А. Байков, читавший курс химии, почти при полном отсутствии приборов сопровождал свои лекции эффектными опытами. Я. И. Френкель в таких же условиях зимой 1920/21 года успешно знакомил первокурсников с физикой. Профессор Л. А. Вишневский в курсе математического анализа излагал теорию множеств, описанную только в монографии на французском языке и не входившую еще ни в один учебник. В таких условиях решающими становились конспекты. Прекрасные конспекты Курчатова, его умение объяснять позволяли ему и друзьям-студентам хорошо учиться. К весне 1921 года на курсе из шестидесяти человек осталось не больше десятка — многие покинули Крым или бросили учебу, чтобы заработать на жизнь. Стипендии студентам не давали, да и преподаватели вместо денег получали скудный паек. Зато в университете царили дружелюбные, товарищеские отношения, студенты и профессора называли друг друга коллегами. «Никто не принуждал посещать лекции, но разве можно было рассчитывать на благополучный исход экзаменов, если учебников не было и если лекции, которые читались, сильно отличались от курсов, находившихся в университетской библиотеке. Зачеты и экзамены сдавали по договоренности с профессорами», — писал друг Курчатова Кирилл Синельников[30].
Во время летних каникул 1922 года Курчатов подготовился к сдаче и досрочно сдал зачет по теории вероятности. В начале следующего учебного семестра, самостоятельно изучив «Электродинамику» Абрагама и Феппля и «Теоретическую оптику» Друде, он подготовил и сделал доклад на тему «Электродинамика движущихся сред». Фактически это была его первая научная работа по физике. Незаурядные способности студента привлекли к нему внимание профессоров университета Н. С. Кошлякова и С. Н. Усатого.
Семен Николаевич Усатый, один из виднейших русских электротехников того времени, стал первым настоящим учителем Курчатова по физике. Он дал юноше возможность поработать в университетской физической лаборатории на должности препаратора, что принесло ему большую пользу в будущем. «Коллега» Курчатов готовил и проводил лекционные демонстрации по общему курсу физики, наблюдал за исправностью аппаратуры и ремонтировал ее, изготовлял новые приборы, выполнял всевозможные работы подобного рода, отвечавшие функциям ассистента. Однажды вместе с Синельниковым они, разработав методику задуманного опыта, «буквально сразили всех слушателей семинара, посвященного эффекту Зеемана, расщепив желтую линию гелия и продемонстрировав поляризацию ее компонентов». Это была их первая совместная самостоятельная работа. Так в стенах Крымского университета началось продолжавшееся до конца жизни Курчатова содружество двух талантливых юношей, ставших в недалеком будущем всемирно известными физиками-ядерщиками. Часто их научные пути пересекались и даже совпадали. В 1920–1950-х годах они совместно выполнили множество работ в области физики твердого тела и ядерной физики, о чем свидетельствуют более восьмидесяти писем Синельникова другу и сестре М. Д. Синельниковой, ставшей в 1927 году супругой Игоря Васильевича[31].
Значительное влияние на Курчатова и Синельникова оказали в 1920-е годы лекции и учебники А. Ф. Иоффе, носившие новаторский характер. Поскольку физическое образование в то время было в значительной мере оторвано от требований жизни и физика рассматривалась только как общеобразовательный предмет, в учебниках крайне редко встречался материал о физических основах производства и техники. Иоффе не желал мириться с подобным состоянием преподавания физики. Курчатов детально знакомится с его лекциями и учебниками, которые С. Н. Усатый положил в основу преподавания. Так, вначале через труды замечательного педагога, произошло знакомство студента Курчатова с идеями выдающегося ученого — его будущего учителя. Они увлекли юношу и сыграли немалую роль в выборе им физики как основного дела жизни. Но пришел он к этому не сразу: в анкетах университетского периода на вопрос, в какой учебный вуз он еще желал бы поступить, он в разное время отвечал по-разному. В одной анкете назвал химико-технологический институт (механическое отделение), в другой — политехнический институт (металлургическое отделение). На вопрос: «Чем обусловливается Ваше желание поступить именно в это учебное заведение?» — двадцатилетний Курчатов ответил: «Стремлюсь отдать свои силы и знания на укрепление хозяйственной мощи молодой республики»[32]. В этом ответе ясно выражена его гражданская зрелость, но уверенности, чем он хотел бы профессионально заняться, пока не было.
