Словно осознавая, к чему может привести ее собственное раболепие, Агата вкладывает в уста героини демонстративно дерзкие слова о том, что когда она выйдет замуж, то большую часть времени будет дьяволом, лишь от случая к случаю удивляя супруга ангельским поведением. В ответ на замечание героя о том, что это будет жизнь кошки с собакой, она заверила его, что любовники постоянно дерутся, потому что не понимают друг друга, а вот поняв друг друга, они перестают быть любовниками. Герой спрашивает: ну, а если рассуждать от обратного, то выходит, что люди, которые все время дерутся друг с другом, любовники? Героиня растеряна и не знает, что ответить.
Такой обмен мнениями в приложении к ее собственной ситуации означал следующее: хотя у Агаты и были основания чувствовать прохладное отношение Арчи, она не считала разлад и непонимание помехами в семейной жизни, так как именно они свидетельствовали о взаимной любви супругов, а также о том, что страдание женщины — это основа более яркого и благородного проявления любви.
Между тем трудности Арчи с работой наконец-то закончились — его приняли в фирму, правда, с весьма ненадежной репутацией. Он понимал, что на новой работе необходимо проявлять осторожность и постоянно быть начеку, дабы не оказаться втянутым в какое-либо сомнительное дело, но, несмотря на это, улыбка вновь засияла на его лице. Агата не могла нарадоваться этим переменам и с облегчением вздыхала, наблюдая, как ее семейная жизнь возвращается в спокойное русло.
К этому времени «Бодли Хед» осознало коммерческую ценность Агаты и предложило закрыть прежний контракт, заменив его новым, но также предусматривающим издание пяти книг, однако на более выгодных условиях. Агата отклонила предложение без объяснения причин.
У нее были веские основания считать свое решение правильным: Агата помнила благожелательный прием, оказанный читателями рассказам об Эркюле Пуаро, написанным для «Дейли скетч», а также и то, что ее принимали там как звезду. Первые серии рассказов, появившиеся с марта по май 1923 года, предварял портрет, на котором Агата была изображена с ниткой жемчуга на шее. К этому времени она уже подстригла свои длинные белокурые волосы, и теперь ее голова была покрыта стильными кудряшками, слегка тонированными красным. Вступительную статью написал публицист этой газеты, в которой упоминал «Загадочное происшествие в Стайлзе» и отзывался об Агате как об «авторе самого замечательного детектива нынешнего времени». В марте всю страницу газеты заняла фотография, снятая у Агаты дома фотографом Алфиери. И наконец, в апреле появился «Семейный портрет», сделанный в отличной студии Маркуса Адамса, однако отсутствие Арчи рядом с Агатой и Розалинд сразу бросалось в глаза. Вторая серия рассказов об Эркюле Пуаро появилась в период между сентябрем и декабрем того же года.
Публикации в «Дейли скетч» не вскружили Агате голову (никаких интервью для сопровождения фотографий она не давала), но теплый прием пробудил в ее сознании ощущение собственной ценности, которая прежде, из-за ее постоянно обостряющейся борьбы с издательством «Бодли Хед», как-то не замечалась. Если в начале карьеры Агаты Арчи подбивал ее писать ради денег, то сейчас оказываемое ей внимание стало его раздражать. Он постоянно обрывал ее попытки побеседовать с ним грубыми репликами: «Ты что, нанялась безостановочно болтать?»
Агату буквально трясло от такого отношения, но она старалась не подавать виду. Однако, когда он стал критиковать ее работы, она была попросту потрясена и в ответ стала проявлять высокомерие при обсуждении финансовых вопросов: деньги, которые она зарабатывает, ее, и только ее — об этом факте она никогда не переставала напоминать Арчи. Ее раздражение стало нарастать, когда до нее дошло, что жена ему нужна лишь как любовница, но не как друг и соратник. В отместку за такое отношение она стала контролировать, как и на что муж тратит ее деньги. У Арчи на нервной почве обострилась диспепсия, и замаячила угроза лишиться из-за этого работы. Агата взамен ежегодного запроса о доходах получила от налоговой службы весьма неприятный сюрприз: налоговики сообщали, что ее заработки не могут больше считаться деньгами на карманные расходы. И она тут же нашла литературного агента — Эдмунда Корка, приятного молодого человека из фирмы «Хьюэс Мэсси»[18].
В ноябре 1923 года Агата засыпала издательство «Бодли Хед» письмами с просьбой поскорее опубликовать сборник рассказов об Эркюле Пуаро, пока из памяти читающей публики еще не стерлись воспоминания о второй серии, печатавшейся в «Дейли скетч». Она согласилась не включать этот сборник в число пяти книг, оговоренных действующим контрактом, но настаивала на том, что «Видение» будет считаться третьей книгой злополучного перечня. Если бы издательство согласилось с ее требованием, «Мужчина в коричневом костюме» был бы засчитан пятой книгой Агаты, и согласно условиям соглашения она освобождалась от обязанности впредь представлять издательству свои новые романы.
Но сейчас «Бодли Хед» нуждалось в Агате больше, чем Агата в издательстве, а «Видение» лишь осложнило ситуацию, став яблоком раздора в споре между писательницей и издательством. Позиции обоих сторон были в равной степени неустойчивыми, и ситуация легко могла стать патовой, но Агата сняла свое требование относительно «Видения», и «Человек в коричневом костюме» был засчитан четвертой книгой, а не пятой, на чем она первоначально настаивала.
Это была досадная неудача, смягченная, однако, тем, что лондонская «Ивнинг ньюс» предложила ей 500 долларов за серийную публикацию с ноября по январь 1924 года «Человека в коричневом костюме», правда, почему-то под каким-то вычурным названием: «Анна, любительница приключений». Машина «Моррис Каули»[19] (в то время половина автомобилей на дорогах Британии была именно этой модели) стоила 225 фунтов, и Агата сразу же купила себе четырехдверную модель. Агата, заплатив за машину своими деньгами, потом часто донимала Арчи напоминаниями о том, что это ее собственность.
Улучшились перспективы на будущее и у самого Арчи, когда один из его приятелей, Клайв Бейлли, вернувшийся из Австралии, предложил ему место в совете директоров фирмы «Острал Лимитед», расположившейся в лондонском Сити. Он снова стал прежним Арчи, хозяином самому себе, его способности оценили, и теперь он сам мог вершить свою карьеру.
Одно дело — вершить карьеру, другое дело — иметь свободу. Ощущение ограничения свободы в условиях городской жизни, возникшее у него еще до поездки по странам Британской империи, продолжало донимать его после возвращения, и он недавно стал играть в гольф по уик-эндам в Восточном Кройдоне, решив таким образом снимать нервное напряжение. Агата, умевшая играть, но безразличная к спорту, показала ему основные приемы и свела его с партнерами, о чем быстро пожалела. Гольф оказался именно тем средством отвлечения от реальной жизни, о котором мечтал Арчи: будучи человеком действия, лишенным воображения, он стал буквально фанатиком спорта на свежем воздухе. Товарищеские отношения с партнерами, улучшение физической формы и совершенствование приемов игры буквально овладели им. То, что Агата поначалу воспринимала как легкое развлечение для нее и для Арчи, теперь попросту сделало его одержимым.
