Я сидела на веранде и смотрела, как сын заклинателя змей босиком бежал к дому водителя грузовика, а его кудряшки развевались на ветру. У меня до сих пор стояла перед глазами сцена, когда он посреди толпы зевак жует стекло, а кровь стекает у него по подбородку. В тот момент в глазах его не было веселой искорки, в них отражались боль и страдание. Он увидел, что я смотрю на него, и помахал мне рукой. Я тоже помахала ему рукой в ответ. Аромат еды, которую готовили мои соседи, наполнил воздух. Сладковатый запах жарящейся в жире свинины заставил меня подумать о чем-то еще, кроме овощей и риса. Хотя шкафы в моем новом доме были пустые, к счастью, мама описала мне в деталях лучшие свои рецепты, и последние две недели мы жили исключительно благодаря моим способностям превратить лук в какое-нибудь вкусное блюдо. Но в тот день я сидела на веранде и ждала, когда Айя вернется домой и впервые отдаст мне в руки деньги на ведение домашнего хозяйства. Как и моя мама, я буду планировать и мудро распределять деньги. Но прежде всего я хотела для разнообразия приготовить сегодня что-то особенное. Я увидела, как Айя возвращается по дороге, и быстро поднялась со своего места. Его нескладная фигура раскачивалась на велосипеде, вилявшем из стороны в сторону, объезжая большие камни.
Он не спеша поставил велосипед и улыбнулся мне. Я тревожно улыбнулась в ответ. В руке у меня было письмо для него, отправленное с Цейлона. Я протянула ему голубоватый конверт. Муж засунул руку в карман и вытащил из него другой конверт — небольшой, коричневого цвета. Мы обменялись конвертами, и он прошел в дом. Я смотрела на коричневый конверт в своих руках со смешанным чувством. Вот и все. Он отдал мне всю свою зарплату. Я распечатала конверт и пересчитала деньги. Всего было двести двадцать рингитов. Много денег. Тут же у меня в голове стали возникать всевозможные планы. Я пошлю немного денег своей маме, еще немного спрячу вместе со своими драгоценностями в квадратную оловянную шкатулку, в которой раньше хранился импортный шоколад. Если понемногу откладывать каждый раз, скоро мы будем такими же богатыми, как и Старый Сунг. Я сделаю наше будущее по-настоящему счастливым. Я так и стояла, зажав деньги в руках и предаваясь своим мечтам, пока на грязной дороге не появился человек в национальном костюме широкого покроя, который, однако, не мог скрыть его большого живота, белой вешти, кожаных тапочках. В одной руке у него был зонтик, в другой — небольшой кожаный чемоданчик. Он шел ко мне с широкой улыбкой на лице и вскоре уже стоял передо мной. Его взгляд был направлен на деньги, которые я держала в руках. Я подождала, пока он не перевел взгляд на мое лицо. Его круглое лицо расплылось в выражении фальшивой доброжелательности. Мне этот человек не понравился с первого взгляда.
— Приветствую новую хозяйку этого дома, — бодро начал он.
— Кто вы? — угрюмо и непростительно грубо спросила я.
Он не обиделся.
— Я ваш заимодавец, — объяснил он, широко улыбнувшись и показывая коричневые зубы. — Из кармана он достал небольшую записную книжку, намочил слюной большой толстый палец и начал листать засаленные страницы. — Если вы дадите мне двадцать рингитов и поставите здесь сегодняшнее число, я не буду больше вас беспокоить.
Я почти вырвала эту записную книжку у него из рук. В левом верхнем углу я увидела фамилию своего мужа и ряд его подписей под различными суммами. За последний месяц он ничего не платил, поскольку был на Цейлоне — в поисках молодой жены. Глаза этого человека заблестели, когда он напомнил мне о задолженности и процентах. Все еще пребывая в недоумении, я передала ему двадцать рингитов за прошлый месяц — долг с процентами, как он и требовал.
— Хорошего вам дня, мадам. До встречи в следующем месяце, — пропел заимодавец перед тем, как удалиться.
— Подождите! — закричала я. — А какова общая сумма долга?
— Осталась всего сотня рингитов, — весело ответил он.
— Сотня рингитов, — эхом повторила я, подняла глаза и увидела, как еще два человека направляются к дому. Когда они проходили мимо заимодавца, то поздоровались как старые знакомые.
— Наше почтение новой хозяйке этого дома, — хором поприветствовали они меня.
Я вздрогнула. В тот день «гости» все приходили и приходили до самого позднего вечера. В один момент перед нашим крыльцом образовалась даже очередь. В конце концов, в руках у меня осталось пятьдесят рингитов. Пятьдесят рингитов, чтобы прожить целый месяц. Я тихо стояла посреди нашей убогой гостиной, озадаченная и печальная.
— У меня осталось только пятьдесят рингитов, на которые мы должны прожить целый месяц, — объявила я своему мужу настолько спокойно, насколько только могла. Муж в этот момент доедал последние крохи риса и картофеля.
Айя посмотрел на меня непонимающим взглядом. В этот момент я почему-то подумала о неповоротливом животном, медленном и большом, которое неторопливо хвостом отгоняет от себя мух.
— Не переживай, — в конце концов ответил он. — Если тебе понадобятся деньги, просто скажи мне. Я займу еще. У меня хорошая репутация.
Я только недоверчиво посмотрела на него. Резкий порыв ветра принес в кухню вонь человеческих экскрементов. Еда у меня в животе подпрыгнула, и что-то зашумело в голове. Громкий настойчивый шум, который будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь, давая мне лишь небольшие передышки. Я отвела взгляд от лица с непонимающим выражением неуклюжего животного и ничего не ответила.
В ту ночь при свете керосиновой лампы я сидела, по-турецки сложив ноги на своей прекрасной скамье и составляла список должников. Я разрабатывала планы, которые не давали мне уснуть. В конце концов, когда демоны ночи полетели на другую сторону земли, я легла на живот и через открытое окно стала любоваться красным восходом солнца, поднимающегося на востоке. Шум в голове немного поутих. У меня в голове уже сложился четкий план. Заварив крепкий черный чай, я, сидя за столом, медленно отхлебывала из чашки, также, как это делала моя мама и ее мама в конце тяжелого долгого дня. До того как птицы начали просыпаться, я обмылась ледяной водой, вымыла голову в кокосовом молоке, надела чистое хлопковое сари и пошла в храм Ганеши, который находился где-то за милю от нашего дома, сразу за продуктовым магазином Апу. В небольшом храме, расположенном прямо у грязной дороги, я молилась от всего сердца. Настолько искренне, что слезы пробивались у меня из-под закрытых век. Я молила Ганешу, чтобы он помог осуществить мой план и наполнил счастьем мою новую жизнь. Бросив десять центов в коробку для пожертвований, стоящую рядом со статуэткой бога-слона, который всегда милостив и добр, и посыпав святым пеплом лоб, я направилась домой.
Когда я вернулась домой, мой муж только просыпался. Звуки радио заполнили наш маленький дом. Я приготовила для Айи овсяную кашу и кофе и села рядом, наблюдая, как он завтракает. Я чувствовала себя сильной и хотела защитить его, наш дом и нашу новую жизнь от неприятностей. После того как мой муж ушел, я села и написала письмо, очень важное письмо. Потом я ушла в город. На почте я отправила это письмо своему дяде, который торговал манго. Он со своей женой жил в Серембане, другом малайском штате. У меня было к нему предложение. Я хотела занять у него сумму, которая равнялась сумме долга всем, у кого мой муж занимал, плюс еще немного для того, чтобы я могла перебиться первое время. В обмен я предлагала ему небольшой процент и отдавала свои драгоценности на хранение. Я знала, что мои драгоценности стоили гораздо больше, чем та сумма, которую я просила. Моя мама подарила мне рубиновую подвеску, в которой камень был размером с большой палец у меня на ноге, и еще один камень, немного поменьше, который стоил очень дорого. Это был прекрасный камень со странным теплым светом, который горел на солнце, как живой огонь. После того как я отправила письмо, я пошла на рынок — чудесное место, где было полно всяческих вещей, которых я раньше никогда не видела.
