Задняя дверь открылась, Маша вошла и тяжело опустилась на лавочку. На меня она не смотрела.
– Я и сам толком не понимаю, – продолжал Па. – Но, думаю, возможно, к этому как-то причастен Пабло. Нет-нет, с ним все в порядке, – торопливо добавил он. – Они с Горазом и еще кое-кто…
– Они что?
– Сделали большую глупость, – закончила за него Маша.
Я плюхнулась на лавку напротив них.
– Что?
– Надо было просто дать губернатору уехать, – сказала Маша. – Но месть всегда берет верх над здравым смыслом.
– Потише, Маша.
В груди застучало. Все из-за меня. Это я виновата. Я рассказала Пабло то, что узнала от Люпе.
– И что они натворили?
– Я сама туда ходила, – глухим, почти монотонным голосом заговорила Маша. – Плохой знак, попомните мои слова. Что-то еще должно случиться. В последний раз я видела что-то подобное, когда улетели певчие птицы…
– Пожалуйста, Маша, – попросил ее Па. – Не надо.
– Но так оно и есть. Это недобрый знак. Пабло сказал, животных они не трогали. Только корабль.
– Животные? Корабль? – Прежде чем голова успела за телом, я сунула ноги в сандалии и дрожащими пальцами отодвинула задвижку на двери.
– Нет, Изабелла! – Па начал подниматься, но нога подвернулась, и он едва успел ухватиться за палку.
Ждать его я не стала.
Вдалеке клубился, поднимаясь над гаванью, дым.
Я побежала.
У края воды толпились люди. Тот же резкий, неприятный запах стоял в воздухе, смешиваясь с дымом, и от него перехватывало горло.
Дымная пелена постепенно рассеялась, и за ней проступило кое-что еще: обуглившиеся останки губернаторского корабля, почерневший корпус, превратившиеся в пепел паруса.
Едкий дым напомнил слова Пабло.
Губернатор. Собирается сесть на корабль и уплыть, а расхлебывать эту кашу придется нам… Так просто ему не отделаться. Мы должны преподать урок…
Вверху, словно стая черных мух, кружили вороны. Добежав до столпившихся на берегу жителей деревни, я начала пробиваться вперед, ныряя под локти и огибая ноги.
Несколько лет я мечтала о том дне, когда смогу войти в море, но теперь, ступив в воду, даже не вспомнила о своей мечте. Первые волны коснулись края пижамы, и я наконец остановилась и огляделась.
Передо мной, заполнив всю гавань, покачивались на воде тела мертвых животных: коров, лошадей, кур и коз. И на всех – губернаторское клеймо. Вороны уже начали спускаться, выбирая добычу.
Неужели это тоже сделали они, Пабло и его друзья? Я не могла в это поверить. Ноги подкосились, но крепкие, сильные руки подхватили меня под мышки и потащили через толпу.
Потом пришли другие звуки: громкие голоса, крики…
Толпа схватилась с губернаторской стражей, синяя форма смешалась с серыми и коричневыми одеждами селян. Я попыталась вырваться из рук, продолжавших тащить меня прочь, но они были намного сильнее.
Пабло, это снова был он, только лицо как будто постаревшее. Он подхватил меня на руки и побежал. Другие тоже бежали.
Я вытянула шею над его плечом и в какой-то миг, словно время вдруг остановилось, увидела перед собой всю ужасную, отвратительную картину: залив с утонувшими животными, кровь на песке, стражников губернатора, загонявших людей плетьми в тюремные повозки-клети.
Я крепко зажмурилась, чтобы ничего не видеть, но за веками вскипали и опадали черно-красные волны.
Потом Па говорил что-то мне в ухо, дверь открывалась и закрывалась, чья-то ладонь гладила меня по голове. Меня пронесли мимо шепчущих карт и положили на кровать.
– Чертова нога. Из-за нее я и не успел…
– Мне надо уходить. Они придут за мной.
– Так это ты? Корабль и…
– Корабль – да, но не животные. Мы всего лишь выпустили скот из загона, но в воду никого не загоняли.
– Я тебе верю. Мне пришлось запереть Мисс Ла и Пепа в кабинете. Они всю ночь пытались вырваться.
– Мне пора, – я услышала, как Пабло идет к выходу, но тут в дверь постучали.
Я села.
– Кто там? – нервно спросил Па.
Ответа не последовало, только еще один удар в дверь.
– Беги! – шепнул Па.
Я услышала, как Пабло метнулся к задней двери и споткнулся о лавку. И тут же передняя дверь распахнулась от очередного пинка.
В комнату вошел мужчина в синей форме губернаторской стражи. Высокий, с изрезанным шрамом лицом и кустистыми бровями над холодными серо-голубыми глазами. Не сказав ни слова, он отвел руку с хлыстом, но я вскрикнула, и Пабло повернулся и пригнулся, так что удар принял на себя стол.
Пабло бросился на стража, повалил на пол и, вырвав хлыст, отшвырнул подальше, к противоположной стене. Он уже поднял руку, но Па схватил его за запястье.
– Уходи!
Пабло растерялся на мгновение, потом бросился к болтавшейся на петлях передней двери, но вдруг остановился и медленно отступил. На пороге появилась Маша с набухающим на лбу синяком. Второй стражник шел следом, держа ее за связанные за спиной руки.
Пабло словно поник. Первый стражник поднялся и сплюнул на пол кровь. Пабло протянул руки, и страж, сняв с пояса наручники, защелкнул их у него на запястьях, после чего ударил арестованного по лицу.
– Пожалуйста, – запричитала Маша, – он ведь всего лишь мальчишка!
– Молчать!
Второй стражник тоже отцепил с пояса наручники.
– Она же ничего не сделала! – запротестовал Пабло.
– У нас приказ.
Третий стражник выкручивал руки Па.
– Его тоже там не было, – я выбежала вперед. – Он был дома, со мной.
– Я не могу оставить дочь одну, – Па пытался сопротивляться, но его никто не слушал.
– Пожалуйста, – всхлипнула я. – Не забирайте его, он ничего не сделал. Пожалуйста, не…
Стражник занес руку с плетью…
– Нет! – крикнул Па. – Нет, Изабелла!
Я отступила, а их обоих вытолкали за дверь. Двое державших Пабло настороженно посматривали на него, но я знала, что убегать он не станет из-за матери.
Меня как будто парализовало. Язык прилип к нёбу. Я не могла допустить, чтобы они забрали Па, но и не представляла, как остановить стражников. Арестантов загнали в тюремную повозку. Поднимаясь по ступенькам, Па поморщился от боли. Я вернулась в дом, обежала взглядом комнату, нашла стоявшую у стены палку, схватила ее и сунула через решетки в руки Па.