Лунный луч, лунный луч, и сердца алая кровь.Пурпур и серебро, пурпур и серебро.Нежный яблони цвет сделает мягкою ткань,Нежнее, чем ветерок гладит листья травы.А птица Печаль поёт, птица поёт в лесу.Женщина напевала еле слышно, и напев её звучал удивительно красиво. Но как только она умолкла, из леса донеслась другая песня. Я сразу же узнал её. Это пела птица Печаль. Она раскачивалась на самой верхушке дерева, и сердце сжималось от её пения.
– О чём она так печалится? – спросил я.
– Она поёт о моей маленькой дочке, – сказала женщина, заливаясь слезами. – О моей похищенной дочке.
– Кто же её похитил? – спросил я, хотя уже знал, знал ответ, поэтому поспешил добавить: – Не произноси его имени.
– Не буду, – сказала женщина. – А не то гаснет свет луны, и белые лошади заплачут кровавыми слезами.
– Почему?
– Потому что их белого жеребёнка тоже похитил злодей, жестокий и беспощадный. Слушай, как в лесу поёт птица Печаль.
Я часто слышал её песнь в саду, где цветут розы, но разве мог я тогда понять, о чём она поёт? Теперь-то я знал о чём. Она пела обо всех похищенных, о дочурке ткачихи, о братьях Нонно, о сестрёнке Йири и о многих, многих других, кого утащил в свой чёрный замок жестокий и беспощадный рыцарь Като.
Вот отчего печалились люди в маленьких домиках на Острове Зелёных Лугов, и за морем, и за горами. Они горевали о своих детях, о своих пропавших детях.
Рыцарь Като! Я испытывал такой страх перед ним! Я так боялся! Но, пока я стоял и слушал, о чём поёт птица, что-то необычное произошло в моей душе. Я вдруг понял, зачем я скакал через Сумрачный лес глубокой ночью. За Сумрачным лесом пролегала граница со Страной Тридесятой. Туда-то и лежал мой путь. И боюсь я или не боюсь, я обязан был сразиться с рыцарем Като. Да, признаться, я боялся, боялся до слёз, стоило мне только подумать о том, что я должен, что я обязан был сделать.
Женщина снова запустила свой ткацкий станок. И снова запела свою тихую песенку: «Лунный луч, лунный луч, и сердца алая кровь…» – и точно забыла и про меня, и про Юм-Юма.
– Юм-Юм, – проговорил я, не узнавая своего собственного голоса. – Юм-Юм, я отправляюсь в Страну Тридесятую.
– Я знаю, – отозвался Юм-Юм.
– Откуда ты мог знать? Я сам только что это понял.
– Ты ещё так мало знаешь, Мио, – улыбнулся он.
– А тебе всё известно наперёд? – буркнул я.
– Да, я знал, знал уже давно, что ты отправишься в Страну Тридесятую. И все это знают.
– Как это «все знают»?
– Да, знают, – подтвердил Юм-Юм. – Птица Печаль знает. И все сто белых лошадей. Сумрачный лес знает. Об этом шепчут деревья, и трава, и яблоневый цвет. Все-все знают. И пастухи на Острове Зелёных Лугов, именно об этом играют их пастушьи дудочки. И Нонно знает. И его бабушка. И Йири со всеми сестрёнками и братишками. И ручеёк про то же самое журчит.
– И мой отец-король… – прошептал я растерянно.
– И его величество король всегда это знал.
– И он хочет, чтобы я туда отправился?
– Да, он хочет этого, – сказал Юм-Юм. – Он очень печалится, но он хочет, чтобы ты отправился туда.
– Но мне очень и очень страшно, – прошептал я и не смог удержать слёз. Только теперь я осознал, какой меня обуял ужас.
Я обнял Юм-Юма и спросил:
– Послушай, Юм-Юм, почему мой отец хочет, чтобы я отправился туда?
– Потому что единственный, кто может туда проникнуть, это мальчик королевских кровей, – сказал Юм-Юм. – Только мальчик королевских кровей, – повторил он.
– Но ведь там меня ожидает смерть! – воскликнул я и обнял Юм-Юма ещё крепче.
Он промолчал.
– И ты говоришь, что мой отец-король хочет, чтобы я оказался там?
Женщина перестала ткать. В домике воцарилась глубокая тишина. Птица Печаль умолкла. Листья на деревьях замерли. До нашего слуха не доносилось ни шёпота, ни шороха.
Юм-Юм кивнул:
– Да, насколько я знаю, его величество король желает, чтобы ты немедленно отправился в Страну Тридесятую.
Я пришёл в отчаяние.
– Не верю! Не верю! Не верю! – завопил я.
