ЭЛЕКТРИК 1 ноября, 7 часов вечера
У меня уже какое-то время предчувствие, что грядет несчастье. Но какое именно – я не знаю. Вчера маме приснился еще один страшный сон. Она сказала, что ОН почти зашел в комнату. Папа очень занят: он печатает карты Луны. Я попытался расспросить его о снах, но он сказал, что мне это должно быть понятней, чем ему. Однако я ничего не понимаю и волнуюсь. Мама уверяет меня, что все нормально, но я знаю: она говорит неправду.
15 ноября, 5 часов утра
Говорю из больницы Святого Иосифа. Вчера вечером, сразу после ужина, мама пошла спать – ей захотелось лечь пораньше. Выглядела она хорошо, велела мне закончить домашнее задание по гражданскому праву и пошла наверх. А в полночь папа меня разбудил и сказал, что надо ехать в больницу – мама без сознания. Доктора сказали, что у нее аневризма мозгового сосуда. Маму прооперировали, чтобы уменьшить давление на мозговую ткань, и теперь мы ждем результатов.
Папа сказал, что примерно в половине двенадцатого мама встала, взяла стакан воды и таблетку аспирина. Он спросил, как она себя чувствует, а она ответила:
– О, ну ты же знаешь…
Больше она ничего не сказала, только это:
– О, ну ты же знаешь…
Я не понимаю… И ненавижу больницы!
15 ноября, 6 часов утра
«Аневризма – постоянное патологическое расширение кровеносной стенки сосуда, вызванное нарушением нормального функционирования сосудистой стенки». Что ж, бывает и хуже.
15 ноября, 8:20 утра
Сегодня около семи утра у мамы произошло кровоизлияние в мозг. Врачи сделали ей еще одну операцию, но примерно в половине восьмого она перестала дышать… Ее отвезли обратно в палату, мы ее видели. Мамина голова была забинтована… Папа держал маму за руку и что-то шептал ей на ухо, а потом заставил меня вложить руку в их ладони… Мне очень не хватает мамы, я не знаю, что делать. Она лежала вот здесь…
16 ноября, 3 часа дня
Дядя Эл пришел предложить нам свою помощь. И Шлурманы нам помогают. Холодильник забит ветчиной и курятиной, которые принесли нам знакомые. Папа договорился о кремации. Я так и не сделал свое домашнее задание. Ко мне заходила Мария. Начала что-то говорить о том, как мама сейчас предстает перед Богом, но я предупредил, что, если она скажет еще хоть слово, я ей зубы вышибу. Уйти бы отсюда куда-нибудь.
17 ноября, 10 часов вечера
Сегодня была панихида. Все прощались с мамой. Унитарианский священник что-то говорил о душе, продолжающей жить после смерти. По-моему, он сам не понимал, о чем это он. Из церкви многие пришли к нам: пили пунш, ели желе, салат и ветчину. Завтра мы с папой повезем мамин прах на север Филадельфии, к маленькой речке, – мама с папой там жили до моего рождения.
Мне бы хотелось, чтобы приехал мой брат Эммет, но если он пересечет границу – его арестуют. Папа говорил с Эмметом по телефону и сказал, что понимает, почему Эммет не может сюда приехать. Я бы тоже был рад понять… А Брэдли сказал, что Эммет – трус, вот почему он отсиживается в Канаде. Я съездил Брэдли по морде… Хотя, вообще-то, я не уверен, что он так уж не прав.
18 ноября, 6 часов вечера
Мама сейчас на пути к океану. Маленькие серые крошки… Мы с папой взяли по горсти каждый и бросили в воду. Крошки пошли ко дну, но тут их подхватило течением, и они поплыли вперед, то цепляясь за дно речушки, то отскакивая от него. Я видел, как маленький окунек заглотнул одну крошку, но тут же выплюнул. А другую зажал в клешне рак. Зажал – и уполз куда-то, на более глубокое место.
Мы долго стояли, смотрели на воду и молча слушали ее журчание. Потом папа сказал, что через несколько недель берега затянет льдом, а через месяц или чуть позже река вся замерзнет, и если мы снова придем сюда и прислушаемся, то до нас не донесется ни звука.
До конца 1969 года больше нет ни одной записи.
25 февраля 1970 года, 8 часов вечера
Я очень долго ничего не записывал на магнитофон. Не о чем было говорить. Мамы нет уже целых три месяца. Не знаю, что бы делал папа, если бы не карты Луны. Он теперь почти ни о чем не говорит, только о Луне да о Луне… А перед сном каждую ночь залезает на крышу, смотрит в телескоп на небо и зарисовывает лунные кратеры.
Мне кажется, я стал другим человеком. Все изменилось после маминой смерти. Друзья, соседи, школа – никто и ничто не осталось прежним. Я бы мечтал уехать туда, где обо мне ничего, совершенно ничего не знают.
19 апреля, 7 часов вечера
Мне исполнилось шестнадцать. Папа подарил мне лосьон после бритья. Заходила Мария, принесла открытку с собачкой. Либо что-то вот-вот случится, либо я сойду с ума.
