А это ведь просто обычные праздники, которые бывают каждый год! Тогда можете себе представить, с каким размахом она будет отмечать уникальное торжественное событие, ну, я не знаю, свадьбу например! Я могу! Потому что у нее уже созрели следующие идеи насчет моего гипотетического бракосочетания:
1. Почему бы не надеть черное платье? И пусть подружки невесты будут в белом! Они будут выглядеть коровами, а ты на их фоне покажешься стройной!
2. Мы откажемся от этого унылого дерьма «вот идет невеста», когда тебя поведут по проходу, точно ты чья-то собственность. Нет, мы поставим хореографический номер под что-нибудь оптимистичное типа: «Люблю большие задницы, к чему скрывать!!! Другие братья мне не дадут соврать!»
3. Ой, ты будешь выходить замуж в «Слонихе Люси»!!! И сможешь произнести клятву на самом верху!
«Слониха Люси» – приходящая в упадок историческая веха на побережье в Маргейт-Сити, возле Атлантик-Сити. Это шестиэтажное модернистское здание в форме слона.
М-да, мысль о замужестве приводит меня в ужас.
Слава богу, у мамы пока особо не намечалось уникальных торжественных событий, требующих заблаговременного планирования, хотя кое-какие все же имелись. И в результате мама решила взять под свой контроль начало моего менструального цикла.
В пятом классе моя закадычная подружка Молли сообщила мне, что у нее начались месячные, и я обзавидовалась. Через год красный день календаря праздновали уже все девчонки в нашем классе, кроме меня, и меня буквально снедала тампонная зависть. Но когда незаметно пролетел седьмой класс, а мое белье так и осталось незапятнанным, я не на шутку рассердилась. Ну давай же, чертова матка, соберись! Мне ужасно хотелось перейти этот рубеж и принять участие в общих забавах: жаловаться вместе со всеми на продукты женской жизнедеятельности и спазмы внизу живота. И кто знает? Может, тогда и сиськи немного подрастут.
Мне было почти четырнадцать, когда, спустив в уборной штаны, я внезапно обнаружила на трусах красное пятнышко. Даже в самых ярких фантазиях о девичьих разговорах и мидоле[5] я как-то забывала о крови и уж тем более не рассматривала возможность, что, когда у меня впервые в жизни начнутся месячные, я окажусь одна в общественном туалете. В результате я была напугана и смущена.
Туалет находился в Развивающем центре для детей: после школы я дополнительно занималась там алгеброй. Засунув между ног туалетную бумагу, я проковыляла обратно в класс, где наша преподавательница Анна фломастером писала на белой доске уравнение. Я приоткрыла дверь:
– Анна, прошу прощения. Можно оторвать вас на секундочку? Э-э-э… мне надо вам кое-что сказать наедине.
Мои щеки, должно быть, стали пунцовыми, потому что, когда Анна с озабоченным видом отошла со мной в дальний конец кабинета, я промямлила, что у меня началась менструация, и попросила позвонить маме, а мои одноклассники тем временем явно усиленно напрягали слух, пытаясь понять, что за трагедия со мной приключилась.
Правда, им особо не пришлось напрягаться, так как мама еще не успела уехать с парковки и, когда ей позвонила Анна, стрелой помчалась в наш класс. Она распахнула настежь дверь и с распростертыми объятиями бросилась ко мне.
– Ах! Она теперь женщина! – Я ожидала, что мама меня обнимет, но она дала мне пощечину (а скорее, просто легонько шлепнула по лицу) и воскликнула: – МАЗЛ ТОВ!
Объясняю для неевреев: у мамы вовсе не было приступа безумия и она не репетировала роль для душераздирающей мыльной оперы. Нет, это просто такой еврейский обычай под названием «Менструальная пощечина». Не совсем ясно, откуда пошла данная традиция и что она означает, однако я слышала совершенно различные интерпретации: одни считают, будто это предостережение, чтобы женщина до замужества никому не открывала свои ворота, а другие – что это напоминание о боли, которой наполнена жизнь женщины. Ну да, именно то, что хочется услышать девочке-подростку с гормональным взрывом. Тебе не нравится, что Джилл Маккарти смеется над твоими прыщами? Ничего, потерпи. После родов все пройдет.
– Я так взволнована! Моя малышка теперь женщина! Но только не вздумай теперь разрешать мальчишкам засовывать язык тебе в горло!
– Мама! Тише! – Увидев, что мои одноклассники откровенно ржут, я поспешно схватила рюкзак. – Ну все, пошли!
– Ты что, считаешь нас Рокфеллерами? Я плачу за уроки семьдесят пять долларов! – Мама порылась в сумке и ткнула мне в нос тампон. – Вот, засунь в свою дырочку и возвращайся в класс!
– Мама, но я не знаю как!
– Расслабься. Я тебе покажу. – Мама оперативно затолкнула меня обратно в туалет.
После пятиминутного обучения, включая наглядную демонстрацию, я наконец справилась с тампоном, вернулась в класс и попыталась сосредоточиться на алгебраических функциях, испытывая при этом жуткий стресс по поводу возможной протечки на стул. И как только урок закончился, я опрометью бросилась к маминой машине.
– Ну и как ты себя чувствуешь?
– Я не знаю. Наверное, так же. – Я увильнула от прямого ответа, хотя чувствовала себя ужасно.
Меня терзало странное беспокойство. И то ли виной всему была кровь, при виде которой мне вечно становилось дурно, то ли чувство унижения от несвоевременного начала месячных прямо на уроке, то ли от осознание того, что я теперь способна подарить жизнь другому человеческому существу[6].
– Не дергайся. Час-другой с тобой ничего не случится. А когда приедем домой, попрактикуемся вставлять тампоны. СИДЕНЬЕ – РЕМЕНЬ!
– Хорошо, хорошо. Только давай побыстрее! Я хочу домой.
– Не гони лошадей! Я собираюсь заехать в аптеку купить еще тампонов. Боюсь, для двух здоровых, способных к оплодотворению женщин моего запаса может не хватить!
Мы прошли к полкам с тампонами, и я схватила коробку «Тампакс перл», которые видела в ванных комнатах подруг. Но мама хлопнула меня по руке:
– Не торопись, мисс Кейт! – Она огляделась по сторонам и махнула пожилому аптекарю в белом халате с фирменной эмблемой. – Прошу прощения, сэр?
– Я могу вам помочь? – Мужчина замедлил шаг и подошел к нам.
– Да, спасибо большое. У моей дочери только что начались месячные, и я хотела бы узнать, какие виды тампонов лучше подходят для юной девушки. Может, экологически чистые? – Мама улыбнулась, а я невольно скривилась.
