— Я не знаю! — заламывая тонкие руки, прорыдала несчастная. — Я действительно не знаю! Девушка поползла на коленях за Лесной Ведьмой, пытаясь дотронуться до подола пеньюара.
— Зачем воспринимать настолько серьезно розыгрыш, шутку? — лицемерно вздохнула Ведьма, склоняясь над обезумевшей от страха фрейлиной. — Я тебе верю… Бог с ним с зеркальцем… Отнесу матушке любое другое… А ты ступай к Рулету. Мальчишка заждался. Как ты ему объяснишь долгое отсутствие?
Глаза фрейлины затуманились. Уставившись немигающим взором на бронзовый канделябр, и слегка раскачиваясь из стороны в сторону, девушка бесстрастно проговорила:
— Королева Пышка приказала заново взбить перину и подушки. Довольно кивнув, Ведьма подтолкнула зачарованную фрейлину к двери.
— А теперь Её Величество отпускает тебя.
Едва за девушкой закрылась дверь, Ведьма вытащила из бархатного мешочка, висящего на поясе, необычное кольцо. Дымчатый шарик покачивался на серебряной пластине. Тонкая серебряная дуга, испещренная микроскопическими рисунками, не давала шарику скатиться с ложа, но и не мешала свободно вращаться. Взгромоздив массивное украшение на изящный пальчик, колдунья принялась крутить шарик по часовой стрелке глухо бормоча заклинание. По мере вращения, с камушком начали происходить изменения. Сначала он стал молочно белым. Потом в середине наметилось слабое свечение. Несколько оборотов и шар заполыхал ослепительной звездочкой. И, наконец, он приобрел хрустальную чистоту и прозрачность. Ведьма поднесла кольцо к подслеповато сощуренным глазам. О чудо! В шаре появилось изображение. Напряженно вглядываясь в удивительный экран, искательница приключений затараторила нечто неразборчивое. И с каждым произнесенным словом, лже-принцесса становилась все меньше и меньше. Очаровательное задорное личико вытянулось. Шерстка покрыла белоснежную кожу. И вот, по ковру закружилась одетая в пеньюар крошечная серенькая мышка. Избавившись от ненужной одежды, норушка сунула уменьшившееся колечко — справочник в мешочек, висящий на шейке. Минуту спустя длинный серый хвостик мелькнул в конце коридора, ведущего на общую территорию дворца.
Глава двенадцатая
В которой Маковка знакомится с Шишкариком
Изо всех сил, вцепившись в перила, Маковка стояла на верхней ступени деревянной лестницы, ведущей в непроглядную тьму. Вытянув шейку, наклонившись над бездной, малышка тщетно пыталась разглядеть хоть что-то. Источенные жуками ступени противно повизгивали. Куцехвостый котенок потерся о ногу и тоненько мяукнул.
— Вот незадача, — огорчилась девочка, — Ты ластишься, словно хочешь что-то сказать. А я без Пустикса абсолютно ничего не понимаю. Вот вредный обижунька! Поклялся отлучиться на одну минуточку и с концами. Киса — киса-кисонька, мне нужно спуститься, что бы найти Тетушку Патоку?
— Да, неблагодарная кудряшка! — послышалось из темноты. Маковка тихонько ойкнула и попятилась к полуоткрытой двери. Котенок выгнул спинку и зашипел, как раскаленная сковорода. Ступени застонали, заскулили. Перед перепуганными исследователями возник Пустикс.
— Я тебе принес подарочек, а ты мне не рада! — как ни в чем не бывало, продолжил зверек. — Но, так и быть: перевожу с кошачьего. Твоя родственница кормит крыс в сырой темнице. А этот смешной куцехвостик заботится о целости и сохранности твоих конечностей. Видишь, в каком состоянии лестница у нерадивых правителей. Я и сам чуть было не подвернул лапку.
— Ка-ка-как ты оказался внизу? — еще не совсем оправившись от потрясения, пролепетала Маковка.
— Решил сделать сюрприз. Бесшумно пролетел над вашими головами. Вы так увлеклись созерцанием бездны, что, и ухом не повели бы, промаршируй хоть стадо слонов.
— Ну знаешь, — обиженно поджала губки девочка, — еще один такой розыгрыш… Вместо того, что бы доводить нас до сердечного приступа, нашел бы фонарик или свечу… А… А какой подарок?
— Девчонка и есть девчонка, — фыркнул Пустикс. — Услышала заветное словечко, и перестала соображать. Зачем примитивная свеча, когда рядом Пустикс? Але-оп! И с мраком будет покончено! Зажмурься.
Маковка поспешила выполнить приказание ворчуна. Но, не смотря на предосторожности, яркий свет больно резанул ее по глазам. Смахнув ладошкой непрошеные слезинки, девочка осмотрелась.
— Если честно, неизвестно что страшнее: пробираться наощупь по рухляди или видеть эти стены. Черная плесень! Зеленая слизь! Мамочка! Фу! Да здесь кишмя кишат какие-то жуки — червяки.
— Тебе не угодишь! — надулся Пустикс.
Тем временем куцехвостый котенок, демонстративно зевавший во время перепалки, отважно запрыгал со ступеньки на ступеньку. Преодолев первый пролет, он, задрал лукавую мордашку и задорно мяукнул:
— Стойте, стойте! Много выстоите! Когда мхом порастете, счищать не стану!
— Опять по-человечески замяукал! — восхитилась Маковка, и брезгливо прикоснулась к поручням двумя пальчиками.
— Нет! Вы послушайте только! Пустоголовая пигалица! — завопил оскорбленный Пустикс. — Это котенок озарился и залепетал по-человечески? Да, без меня, ты бы от него ничего путного, кроме мяу-мяу, мур-мур не дождалась!
Сердито сопя, пушистый чародей поднялся в воздух, и очертя голову, ринулся вниз. Из — под перламутрового крыла выскользнуло нечто овальное и поскакало по ступеням.
Подняв непонятный предмет, Маковка покрутила его в руках.
— Подарочек? Забавный кукленок! Впервые встречаю меховую шишку. А какая славная мордашка! Спасибо, Пустикс! Где нашел?
— В галерее на полу валялся, — едва слышно донесся голос летуна.
— Я его сразу полюбила, — чмокнула игрушку Маковка. Спрятав куколку в нагрудном кармашке, девочка аккуратно застегнула пуговку.
Заложив когтистые ручонки за спину, Пустикс вышагивал взад — вперед по мрачному коридору. Ему надоело ждать. Вот уже раза три, зверек расправлял крылья, что бы подняться к рыжеволосой копуше, застрявшей где-то на бесконечной лестнице. Но слишком велика была обида. Веснушчатая кнопка смела повести себя так, словно она ежедневно наблюдала чудесное превращение тьмы в свет, не говоря уж об обучении котенка человеческой речи. И перламутровые крылышки удрученного зверька бессильно повисали. Но вот как раз в миг, когда заскучавший Пустикс совсем, было, собрался взлететь, раздался оглушительный визг.
