Пока девушка говорила, маркиз не смотрел на нее. Как только она замолчала, он дернул за шнурок звонка, висевший у камина. Дворецкий появился быстро, будто стоял за дверью, и по лицу его было понятно, что он обо всем знает.
– Гости уходят, – сказал маркиз, не замечая удивленного взгляда лакея. – Проводите их к карете.
– Слушаюсь, милорд, – сказал дворецкий, открывая дверь.
Лавина протянула маркизу руку, но он не принял ее. Более того, он даже завел обе руки за спину и поклонился.
Девушка была поражена, когда поняла, что он попросту не хочет к ней прикасаться.
Уронив руку, она промолвила:
– Я благодарю вас. От всей души благодарю.
Повернувшись к отцу и вместе с ним выйдя из комнаты, Лавина не обернулась, поэтому не увидела, что лорд Элсвик провожает ее взглядом с каким-то странным выражением лица.
Только оказавшись в коридоре, Лавина осознала, что маркиз не проводил их, как того требовали правила хорошего тона и как поступил бы любой мужчина, прощаясь с невестой.
«Ничего не скажешь, внимательный жених, – подумала она. – Или, быть может, он полагает, что жениху так и нужно себя вести?»
Новость распространилась по замку молниеносно. Идя по коридорам к выходу, девушка чувствовала, что за ними наблюдают десятки глаз.
Слуги выглядывали из комнат, чтобы увидеть женщину, которая добилась невозможного. Если она смотрела на них, они исчезали, но появлялись снова, как только она проходила дальше.
В зале же слуги выстроились на лестнице и откровенно глазели на гостей. Перед тем как сесть в карету, Лавина обернулась и увидела окна, сплошь заполненные лицами. Когда лошади тронулись с места, она посмотрела на отца и сжала его руку в своих ладонях.
– Мы победили! Победили, – сказала она.
– Надеюсь и верю, что это так, – ответил граф. – Однако, моя дорогая, тебе, возможно, будет тяжело с этим странным молодым человеком.
– Да это не важно, – заверила его дочь. – Я смогу выдержать, потому как уверена, что в конце концов освобожусь от него. Да и потом, самое страшное, что я о нем знаю, – это то, что он очень груб. А самое лучшее – что он старается помочь мне.
– Да, он производит впечатление человека обстоятельного, – согласился граф. – Идея с телеграммой просто блестящая. Да еще после того, как сначала так категорически нам отказал.
– Да, очень странно, что он так резко передумал, – задумчиво проговорила Лавина. – Мне даже кажется, что он сделал это для какой-то своей выгоды, а вовсе не ради нас.
– Да, у меня тоже возникло такое чувство, – согласился с ней отец. – Но я не могу представить, зачем ему это нужно. – Но, будучи в душе романтиком, граф добавил: – Помню, это случилось, когда он повернулся. Наверное, он увидел тебя при лучшем освещении, понял, какая ты красавица, и тут же влюбился в тебя.
– Папа! – укоризненно воскликнула девушка.
– Хорошо, хорошо, дорогая, это просто моя фантазия.
– Ужасная фантазия. Это грубый, заносчивый, несносный, упрямый…
– Если так ты отзываешься о человеке, который делает тебе громадное одолжение, я боюсь и думать, что ты скажешь о враге, – снисходительно усмехнулся граф.
Ей подумалось, что Элсвик некоторым образом и был врагом, но обременять отца такой мыслью она не стала. Он бы не понял.
Вместо этого девушка сказала:
– Тут что-то совсем другое. Мне бы меньше всего хотелось, чтобы маркиз полюбил меня. Он не намного лучше принца Станислава.
Отец похлопал ее по руке.
– Как скажешь, дорогая.
* * *
Добравшись до Рингвуд-Плейс, и Лавина, и ее отец сразу же почувствовали: что-то произошло.
Вышедший их встречать дворецкий был явно взволнован.
– Пока вас не было, милорд, приехал посыльный от ее величества, – сказал он, держа спину очень прямо, как и подобает человеку, который говорит о королеве.
– О боже! – воскликнула Лавина. – Уже! А я думала, у нас будет хоть немного времени.
На какой-то страшный миг ей показалось, что все их старания оказались напрасными.
– Не бойся, дорогая, – сказал граф, пытаясь придать своему голосу уверенности, которой не чувствовал. – Я буду стоять на своем.
– Но он наверняка приехал забрать тебя к ее величеству. Как ты будешь стоять на своем, когда встретишься с ней лицом к лицу?
Граф, который и сам об этом думал, подобрался.
– Я скажу то, что нужно сказать, – объявил он. – Они тебя не получат. Где посыльный, Дентон?
– Его сейчас нет, милорд, – ответил дворецкий. – Он оставил письмо, велев вручить его вам, как только вы прибудете. Вот оно. Он сказал, что вернется через час.
Граф взял письмо и вытер платком вспотевший лоб. Но, когда он собрался вскрыть конверт, Лавина выхватила его у него из рук.
– Как неудачно, что мы разминулись с ним, – сказала она. – Дентон, принесите нам, пожалуйста, шерри в библиотеку.
Взяв отца за руку, Лавина провела его в библиотеку, где заговорила тихо и торопливо:
– Папа, мы должны уехать немедленно.
– Но, милая, мы не можем просто так уехать. До этого письма все было по-другому. Теперь я должен следовать его указаниям.
– Папа, ты его не получил.
– Получил. Ты же видела Дентона…
– Мы не видели Дентона, потому что не были дома. Мы гостим в Элсвик-Тауэрсе, куда нас пригласил маркиз. Мы не возвращались домой…
– Но, милая, мы же вернулись!
– Нет, папа, не вернулись.
Граф поморгал в растерянности.
– Странно. Я мог бы поклясться, что мы только что вернулись домой.
– Тебе это кажется, – уверенно промолвила Лавина. – На самом деле мы все еще в Элсвик-Тауэрсе.
У дочери лорда Рингвуда характер был тверже, чем у него, поэтому, столкнувшись с таким напором, он сдался и признал, что все еще находится в замке маркиза Элсвика.
– Мы послали домой грума сообщить, что остаемся там, – продолжила Лавина, – и привезти наши вещи.
– Но Дентон послал бы письмо вместе с вещами!
– В суматохе письмо затерялось, – пожала плечами Лавина, будто считала это обычным делом. – И нашлось оно только под вечер. Тебя нельзя обвинить в том, что ты ослушался королеву, потому что ты не знал о письме.
– А если посыльный поедет в Тауэрс за нами?
– Маркиз с ним разберется. Он достаточно неприятен, чтобы разобраться с кем угодно. Но мы должны уехать как можно скорее. Поспеши, папа. И дай указания своему лакею, пока я поговорю с миссис Банти.
Она убежала осуществлять свой план, оставив отца подкрепляться шерри.
