– Поэтому у вас над крышей висело королевское знамя?
– Да. – Девушка пожала плечами. – Оно все время там висит, хотя король ни разу у нас не был. Наверное, Сьюлин думал, что если он объявит о своем родстве с королем, этого будет достаточно, и никакой другой помощи от него не потребуют. Видит Бог, он был слишком труслив, чтобы сражаться на чьей-нибудь стороне, но в прошлом году Этельволд погиб, так что теперь это уже не важно.
– Зато тебя отдали в жены человеку, который издевался бы над тобой всю оставшуюся жизнь.
Ивейна ахнула.
– И у тебя хватает наглости делать подобные заявления?
– Я же над тобой не издевался, – невозмутимо заявил Рорик.
– Святые Небеса! А как насчет убийства и похищения? Или ты мне этим честь оказал?
– Скажи мне, леди. – Он пристально посмотрел на Ивейну. – Муж избил тебя до полусмерти. Если бы он остался жив, долго бы ты прожила? Есть множество способов убить женщину, лежащую без сознания.
Ивейна заерзала под его холодным и уверенным взглядом. Она вспомнила кое-что неприятное. О зельях Энфрид.
– Сьюлин не убил бы меня при свидетелях, – пробормотала она.
– Каких свидетелях? В поместье никого не было. Я слышал, что после налетов люди возвращаются домой не раньше, чем через пару дней.
– Вот именно, потому что после ваших грабежей и поджогов им уже некуда возвращаться.
– Не все из нас грабят и поджигают, малышка.
Ивейне показалось, что она уже где-то слышала этот низкий голос. Она поежилась. Нет, не может быть.
– Думаешь, я слепая? – усмехнулась она. – Я видела дым пожаров. Я видела твоего друга Торольва с блюдом из серебра, я…
Его брови поползли вверх.
– Как много ты запомнила, кошечка, после таких-то побоев.
– Я помню, как ты убивал, – добавила Ивейна. – Помню трупы. Только вчера одна из твоих пленниц бросилась в море и…
– Ага. И ты винишь в этом меня?
– Ты ее вынудил…
– Нет! – Голос Рорика прозвучал неожиданно резко. – По-твоему, я виновен в ее смерти, леди?
Ивейна уставилась на него.
– Нет, – сказала она наконец. – Строго говоря, не виновен.
Его лицо смягчилось.
– Ты справедлива, леди. Я бы не удивился, если… – Он покачал головой. – И у тебя есть храбрость. Думаю, ее хватит, чтобы не последовать примеру этой несчастной.
– Иногда требуется больше храбрости, чтобы умереть, но не уступить насилию.
– Ты прекрасно знаешь, что я не собираюсь отдавать тебя своим людям, – прорычал Рорик. – Хотя твой муж именно это мне и предлагал.
– Что ж, в таком случае тебе надо что-то решать. Ты не хочешь продать меня в рабство, не хочешь отдать своим людям. Единственное, что остается, это меня изнасиловать.
Рорик насмешливо выгнул бровь.
– Не самое соблазнительное предложение, – протянул он. – Но довольно заманчивое. Надо бы поучить тебя покорности, леди.
В ее лице не осталось ни кровинки.
– Как Сьюлин учил?
Не успела Ивейна опомниться, как Рорик уже присел рядом с ней. Она невольно вздрогнула.
– Молот Тора, – очень мягко произнес Рорик, – почему ты так меня боишься? Ты и вправду веришь, что я смогу тебя ударить?
– Откуда мне знать? – Ивейна покачала головой, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. Он так близко, такой большой, такой сильный. В его прищуренных глазах она различала сочувствие и… неуверенность.
Вздрогнув, она отвела взгляд.
– Откуда я знаю, на что ты способен? Ты забрал меня из моего дома. Я видела, как ты убил Сьюлина. Даже если ты думал, что он… Но раньше он даже пальцем меня не трогал. Так что…
– Что! – Рорик схватил ее за подбородок и повернул к себе ее лицо. Его глаза пылали. На ярком солнце они казались почти серебряными. – Что ты сказала? – повторил он. – Что он пять лет спал с тобой в одной постели и ни разу к тебе не притронулся? Он что, не мужчина?
– Ну, он не… то есть, у него другие вкусы, – поморщившись, выдавила Ивейна. Несмотря на ее сбивчивое объяснение, Рорик понял, о каких «вкусах» идет речь. Его пальцы сжались на мгновение, а затем он отдернул руку и вскочил.
Даже если бы на него сейчас свалилась мачта, он не был бы так удивлен.
Рорик стоял неподвижно, как статуя, и только инстинкты морехода не позволяли ему выпустить из рук рулевое весло, пока он осмысливал обрушившуюся на него правду. Англичанин не солгал. Ивейна невинна. Она принадлежит ему.
Ни один мужчина не видел ее обнаженной, не прикасался к ее нежной коже, не…
Сильнее всего его удивляла противоречивость собственных чувств к ней. Он знал, что такое страсть или влечение, но подобной нежности не испытывал ни к кому. Его разрывало пополам между болезненным желанием и равным по силе стремлением защитить ее. В том числе и от самого себя.
Он перевел взгляд с испуганного лица Ивейны на ее киртл. Расшнурованная рубашка съехала набок, обнажив изящное плечико. Охватившее Рорика неприятное подозрение заставило его забыть о смятении.
– Тогда почему ты так одета? – прорычал он. – Чтобы угодить вкусам твоего мужа?
В ее глазах мелькнуло замешательство, но Рорик при всем желании не смог бы скрыть свой гнев. Мысль о том, что муж заставил Ивейну одеться как мальчика, чтобы произвести на свет наследника, сводила его с ума. С каким удовольствием он убил бы злобного ублюдка еще раз. Медленно.
– Чтобы… – На смену замешательству пришла ярость под стать его собственной. – Как ты смеешь!
– Я же не говорил, что ты пошла на это с охотой, – смущенно проворчал Рорик.
Но Ивейна уже вскочила на ноги.
– Я собиралась уйти от него, – закричала она. – Я хотела вернуться к Эдуарду. И мне бы это удалось, если бы не ты! Вор! Грабитель! Ты забрал мои деньги…
– Какие деньги?
– Мешочек, который дал тебе Сьюлин. В нем мое приданое.
Его глаза сузились.
– Мне не нужны жалкие гроши этого ничтожества.
– А мне нужны! Теперь у меня ниче…
Она умолкла, неожиданно взглянув на правую руку. На одном из пальцев красовалось тяжелое золотое кольцо с гранатами и сапфирами. Девушка рывком сняла его.
– Кроме этого, – задыхаясь, сказала она, протягивая кольцо Рорику. – Оно редкое и очень дорогое. Ты согласен в обмен на него отправить гонца к Эдуарду? Он выкупит меня и остальных. Ты ничего не потеряешь.
В его глазах появился угрожающий блеск.
– Откуда ты знаешь, что я могу потерять, кошечка?
– В этом нет ничего бесчестного. Пленников выкупают везде. Даже у викингов. Возьми кольцо. Теперь, когда Сьюлин мертв, оно мне уже не нужно, да и не нравилось никогда.
