В 1698 году по стопам своего соотечественника отправился Бошен-Гуэн. Шесть месяцев спустя, лишь на одном из своих шести кораблей, ему удалось обогнуть мыс Вирхенес. Какое-то время он простоял в Пор-Галане, а затем, несмотря на постоянное противодействие ветров и течений, он благодаря своему упорству вышел в Тихий океан.
Шестьдесят шесть лет спустя, 21 июня 1764 года, коммодор[65]Байрон[66]привел корабли «Долфин» и «Тамар» к мысу Вирхенес, установил дружеские отношения с патагонцами и стал на якорь в Порте Голода. Чтобы посетить Фолклендские острова, он взял курс на восток, 18 февраля вновь появился в Магеллановом проливе, 21 февраля опять зашел в Порт Голода и 9 апреля 1765 года вышел в Атлантический океан.
В то же время французский капитан Бугенвиль 16 февраля 1765 года на корабле «Эгль» дошел до мыса Вирхенес, обогнул его, 21 февраля сделал остановку в небольшой бухте, которая была названа его именем, и, взяв на борт строительный лес, в марте вернулся в свою колонию на Мальвинских островах.
В следующем году капитаны Дюкло-Гюйо и Ла-Жироде на кораблях «Эгль» и «Этуаль» добрались до Порта Голода. На полуострове Брансуик им пришлось отбивать нападение туземцев, хотя ранее на мысе Сан-Грегорио с патагонцами был заключен союзнический договор.
Между тем Бугенвиль, передав свою колонию испанцам, направился, в соответствии с полученными им в 1767 году инструкциями, в Южные моря через Магелланов пролив. Он вошел в него 5 декабря того же года, задержался на некоторое время у мыса Посесьон, причем между ним и патагонцами установились прекрасные отношения. 16 декабря он достиг Порта Голода, а 18-го — бухты Бугенвиль. Двадцать шесть дней он пробыл в Пор-Галане и 26 января следующего года при попутном ветре вышел из пролива.
Наконец, английский капитан Самьюэл Уоллис[67], покинувший Плимут 22 июня 1766 года с флотилией, состоявшей из трех судов — линкора, флейты[68]и шлюпа[69], вошел в пролив 16 ноября, наладил добрые отношения с патагонцами, прибыл в Порт Голода, где запасся водой и дровами, и, отважно преодолев многочисленные опасности, в ночь с 10 на 11 апреля вошел в воды Тихого океана.
С этого момента о проливе забыли надолго, вплоть до 1826 года, когда капитан Уоллис[70]получил от правительства Великобритании задание провести здесь гидрографические исследования. Мореплаватель блестяще справился с поставленной задачей. Дальнейшим изучением этих мест занялся в 1834 году капитан Фицрой[71], а с 1837 по 1840 год капитан Дюмон-Дюрвиль, который на корветах «Астролябия» и «Зеле» тщательно обследовал восточную часть пролива между мысом Вирхенес и Пор-Галаном.
С подробностями этого памятного и почетного для Франции похода познакомиться небезынтересно.
Инструкции морского министра, датированные 26 августа 1837 года, формулировали, что целью новой экспедиции является пополнение данных, уже собранных капитаном Дюмон-Дюрвилем и другими мореплавателями, по этим, все еще недостаточно описанным, районам Южных морей, которые необходимо детальнее изучить в гидрографическом, коммерческом и научном отношении.
Седьмого сентября 1837 года «Астролябия» и «Зеле» отправились из Тулона к острову Тенерифе. Там они простояли на якоре с 30 сентября по 12 октября, затем пересекли Атлантический океан и зашли в Рио-де-Жанейро. Вновь выйдя в море 14 ноября, корабли миновали утром 12 декабря мыс Вирхенес, а затем, оставив позади мыс Данджнесс, в тот же день при свежем северном бризе подошли к проливу Примера-Ангостура.
Далее корветы направились в бухту Сан-Фелипе, где во время прилива чуть было не потеряли друг друга из виду. Огни костров по обеим сторонам пролива свидетельствовали о присутствии на северных землях патагонцев, на южных — рыбников. Две последующие недели мореплаватели посвятили обследованию мыса Негро, островов Элизабет и Санта-Магдалена, мысов Монмут, Валентино и Исидро, после чего бросили якорь в Порте Голода. Стоянка Дюмон-Дюрвиля в этом месте продолжалась с 16 по 28 декабря. За это время французы тщательно исследовали местоположение колонии Сармьенто: был обнаружен прекрасный источник пресной воды, установлено, что вода в реке Седжер — целебна, в окрестных лесах растет нотофагус, дримис Винтера[72], барбарис. Окружавшая путешественников великолепная растительность свидетельствовала о правильности выбора перуанского мореплавателя, хотя от его творения осталось одно зловещее имя. Не забывали французы и про гидрографию[73]. Офицеры произвели массу определений долгот, метеорологических наблюдений, определений температуры воды и приливных уровней. Охота приносила множество куликов, дроздов, гусей, уток и другой водоплавающей дичи, рыбная ловля — бычков, кефаль, корюшку, миногу, особенно обильных здесь мидий, пателл[74], мурексов[75], фиссурелл[76]. Офицеры нашли на ветвях дерева «почтовый ящик» — бочонок с записями предшественников. А Дюмон-Дюрвиль установил на самой высокой точке полуострова Санта-Ана столб с настоящим почтовым ящиком, изнутри обитым жестью.
