— Здравствуйте, — сказала Нэнси. — Я…
— Где этот прохвост Ситон? — разразился бранью маленький человечек, не думая здороваться. — Я точно знаю, что он дома. Желаю его видеть, немедленно.
— Одну минутку, — вежливо ответила Нэнси. — Как о вас доложить? Кто вы такой?
— Фердинанд Кох! — пролаял сердитый человечек. — И уверяю вас, он знает, зачем я к нему пожаловал.
В это время к дому подъехало такси. Попросив шофера подождать, Нэнси отправилась к мистеру Ситону в кабинет. Навстречу ей спешили Бесс и Джорджи.
— Такси уже ждет, — бросила она им. — Но я вряд ли смогу поехать с вами.
— Как? Почему? — удивилась Джорджи.
— И вообще — что происходит? — вторила ей Бесс.
— Какой-то человек хочет видеть мистера Ситона. Его фамилия Кох. Должно быть, это торговец картинами, о котором говорил Брайен. По-моему, мне лучше остаться здесь и понаблюдать за происходящим.
— Тогда мы тоже никуда не поедем, — заявила Джорджи.
— Нет, вы поезжайте, — сказала Нэнси. — Мы зачем сюда приехали? Развлекаться! Вы же не виноваты, что я впуталась в это дело.
Бесс и Джорджи в нерешительности переглянулись. Уж им-то было известно, что, если Нэнси погружалась в расследование дела, спорить с ней было бесполезно.
— Ладно, будь по-твоему, — сказала Джорджи. — Но мы все равно тебе позвоним. Может быть, встретимся где-нибудь в городе во второй половине дня.
— Неплохая мысль, — решила Нэнси. — А теперь отправляйтесь и постарайтесь запомнить все, что увидите. Потом мне расскажете.
Девушки проскользнули мимо мистера Коха, который все еще топтался на пороге в нетерпеливом ожидании, сели в такси и уехали. А Нэнси пошла к мистеру Ситону в кабинет. Она постучала в дверь.
— Войдите, — сказал мистер Ситон.
Нэнси вошла. Бартоломью Ситон сидел в кресле за старинным дубовым письменным столом и просматривал бумаги. Пол в кабинете был застлан толстым ковром буровато-рыжего цвета. Две стены были полностью закрыты встроенными дубовыми стеллажами для книг, вдоль третьей стояла аппаратура: огромный компьютер, копировальная машина и телетайп. Нэнси тут же пришло в голову, что кабинет мистера Ситона был тем самым убежищем, в котором он вынашивал идеи и с помощью техники передавал их коллегам по бизнесу.
— Там вас спрашивает какой-то человек, — сказала она. — Он назвался мистером Фердинандом Кохом. Отец Брайена кивнул головой.
— А, старина Кох. Все, как я и предвидел, Нэнси. Пойдемте со мной, — предложил он. — Думаю, вам будет интересно.
Нэнси последовала за мистером Ситоном в холл. Она заметила, что отношение мистера Ситона к ней стало постепенно меняться. «Отчего бы это?» — думала она. Может, он поверил, что она действительно способна ему помочь? Или он очень хитрый жулик, который пытается усыпить ее бдительность, внушив, что он всего-навсего невинная жертва и все стараются его оклеветать. На всякий случай она решила быть начеку.
— Входите, Фердинанд, — сказал мистер Ситон. — Я бы с удовольствием предложил вам чашечку кофе, но что-то мне подсказывает, что вы пожаловали ко мне не с дружеским визитом.
Мистер Кох прошел в холл.
— Вы, Ситон, как я погляжу, зря времени не теряли, — сказал он, утирая пот со лба.
— Я никогда зря времени не теряю, — отвечал мистер Ситон. — Поэтому прошу вас, переходите сразу к делу, Фердинанд.
— Это касается «Грез Даниэль». Где картина? Куда вы ее дели?
Бартоломью Ситон отрицательно покачал головой.
— Как, и вы тоже? Что же, меня это не удивляет. Последнее время я стал излюбленной мишенью для обвинений.
— Почему вы считаете, что это так легко вам сойдет? — спросил Кох. — Когда-нибудь вы все-таки напоретесь. Бизнесмены вроде вас, которые занимаются темными делишками, рано или поздно плохо кончают, это я вам точно говорю.
— Фердинанд, вы так взволнованы, что совершенно забыли о манерах. Между прочим, здесь присутствует юная леди, а вы не даете мне возможности вам ее представить. Знакомьтесь. Нэнси Дру, это Фердинанд Кох, владелец весьма престижной частной галереи, один из известнейших в Новом Орлеане знатоков искусства и коллекционер картин.
Мистер Кох сделал презрительную гримасу.
— Что это вам вздумалось представлять мне свою экономку? — фыркнул он. Мистер Ситон улыбнулся.
— Знаете, что мне в вас нравится, Фердинанд? Вы редко угадываете. Нэнси — подруга моего сына. Она приехала сюда на карнавал Марди Гра. Кстати сказать, она еще и детектив. Брайен обратился к ней с просьбой расследовать дело о краже и выяснить, кто же в действительности украл полотно.
Кох удивленно приподнял брови:
— Детектив?!
— Совершенно верно, мистер Кох, — сказала Нэнси. — Не можете ли вы мне объяснить, почему эта картина вызывает у вас такой интерес? Я думала, «Грезы Даниэль» — собственность Уоррена Тайлера.
— Моя галерея, — произнес Кох, на цыпочках вытягиваясь вверх так, чтобы казаться как можно выше ростом, — широко известна во всем мире. Мы стараемся пополнить нашу коллекцию, приобретая все больше и больше шедевров живописи. Лично я приобрел три работы из четырех, принадлежащих кисти Болье и найденных Тайлером, собирался приобрести и «Грезы Даниэль», невзирая на тот факт, что эта картина по своему стилю кажется не совсем характерной для такого художника, как Болье. Точнее говоря, я намеревался купить ее со временем. Но теперь она исчезла.
Слова Коха поразили Нэнси. «Ведь Уоррен Тайлер заявил, что он ни за что не продаст портрет. Заверил всех, что иначе быть не может. Оказывается, такая возможность существует, — подумала Нэнси, — и это отчасти меняет дело».
— Не обращайте внимания на то, что говорит Фердинанд, — поспешил вмешаться мистер Ситон. — Он считает, что может купить все, даже то, что не продается.
— По крайней мере, я покупаю картины, а не ворую их, — отозвался Кох.
— Ну ладно, достаточно, Фердинанд, — сказал мистер Ситон. — Пошутили, и хватит. Теперь вам лучше уйти.
— С удовольствием. Но мы еще встретимся, Ситон, я в этом не сомневаюсь.
Мистер Кох круто повернулся и, гордо вышагивая, покинул дом Ситона.
Когда Кох ушел, отец Брайена сказал Нэнси:
— Видите, что против меня началось?
— Вижу. Но вот что я хочу знать: действительно ли Уоррен Тайлер собирался продать «Грезы Даниэль»? Мистер Ситон пожал плечами.
— Уоррен непредсказуем. Вообще я сомневаюсь в том, что он хотел продать картину. Думаю, что Кох сам себе внушил, что со временем ему удастся уговорить Уоррена продать «Грезы Даниэль» его галерее. Я считаю, что картина только украсила бы его коллекцию. Она несомненно привлекла бы внимание местных ценителей искусства.
