Если не считать цвета глаз, Ник был копией матери. Он терпеть не мог, когда ее кто-то видел: на него тоже начинали смотреть как на сумасшедшего.
— Опять уезжаем, — произнесла Ма невыразительным тоном. — И что толку… Он все равно нас найдет.
Ник жалел, что не может смотреть куда-нибудь еще. Жалел, что не может ее бросить. Жалел, что не может убедить Алана… Ма мечтательно улыбнулась одними губами — все остальное так и застыло маской — и произнесла:
— Он не из тех, кто проигрывает.
Алан проковылял вперед и встал рядом с ней посреди некошеной травы перед домом, протянул руку. Ник недоумевал, как он может до нее дотрагиваться.
— Оливия, — сказал Алан вполголоса. — Не надо. Давай сядем в машину.
Она обернулась и погладила его по щеке, глядя на него, но не встречаясь с ним взглядом.
— Милый мальчик, — прошептала Ма. — Славный мой мальчик, ты все не так понял.
Она откашлялась, рассеянно теребя одно из ожерелий. Ник чуть было не уставился на связку оберегов у нее на шее, но одернул себя. Чужакам незачем видеть, как он смотрит на ее талисманы. И так уже насмотрелись достаточно.
Вместо этого Ник оглянулся на Алана, рассчитывая найти в нем спокойствие, здравомыслие и лакомую уверенность. А увидел страх. Увидел, как Алан, не таясь, прямо во дворе достает пистолет, и тоже не стал раздумывать. Он выхватил меч, оградил брата от мира его сияющим барьером и только потом стал смотреть, что им угрожает.
Она шла по дороге прямо к их дому, цокая шпильками по асфальту. Лет сорока, темноволосая, коротко, но стильно стриженная, в ушах — большие круглые серьги с крошечными кинжалами посредине. На серьгах играло солнце.
Когда она остановилась и улыбнулась, кинжалы в кругах заплясали.
— Привет. Как дела, мальчики?
Ник направился к ней. Алан отставал на шаг. Потом Ник резко свернул ей за спину, а Алан встал спереди. Дамочка закрутилась, пошатываясь на каблуках: теперь за обоими было не уследить. Она выбирала, на ком сосредоточиться.
Ник привлек внимание на себя, выступив вперед, словно в танце. Она замерла, глядя ему в лицо, потом опустила глаза и увидела, что он держит меч двумя руками — за рукоять и лезвие, целя ей в живот. Ник встретил ее взгляд и усмехнулся.
— Теперь еще лучше.
С магией имели дело самые разные люди. На одном краю этого спектра находились колдуны, на другом — Ярмарка Гоблинов.
Попадались такие — и довольно много, — кто хотел большей силы, чем может дать Ярмарка, а стать колдуном и приносить жертвы демонам у них не хватало духу; некроманты, посланники, «крысоловы», ловцы душ и тому подобный сброд. На Ярмарке им не доверяли и меньше всего — посланникам.
Каждый посланник носил знак кинжала в круге — символ принадлежности к колдунам. Это подразумевало, что посланник привязан к некоему колдовскому кругу, и любой выпад в его адрес приравнивается к нападению на круг. Кинжал давал более или менее четкое представление о том, что ожидает обидчика.
Посланники тесно общались с колдунами: передавали сведения внутри круга и между кругами, связывали их с окружающим миром, а взамен получали часть демонской магии. Магии, купленной кровью. Ник считал их теми же колдунами, только трусоватее.
За спиной посланницы маячили Мэй и Джеми, напуганные оружием и внезапным появлением незнакомки. У машины стояла Ма. Ее лицо ничего не выражало. Посланница встревожено улыбнулась: как мать, которая беспокоится за ребенка. Она даже больше походила на мать, чем Ма. Может, нанять на следующее родительское собрание?
— Ты очень вырос.
— Верно, я уже почти мужчина, — отозвался Ник. — А ты — стильная, элегантная и немножко злая светская дама. Как думаешь, у нас получится?
Улыбка превратилась в оскал, в котором не осталось ничего материнского.
— Вряд ли.
Ник перехватил меч так, что острие замерло под самыми ее ребрами.
— Жаль.
Тут вклинился Алан. Его лицо было сурово, пистолет смотрел в спину посланнице.
— Что тебе велели передать?
— Ах, передать, — отозвалась та.
Она понемногу развернулась, и теперь меч нацелился ей в спину, а Аланов ствол — в живот. Ник переглянулся с братом поверх ее плеча и навострил уши.
— Черный Артур говорит, время пришло, — спокойно произнесла посланница. — Он хочет его вернуть.
В тишине раздалось резкое «щелк» — Алан снял пистолет с предохранителя. Ник видел только затылок посланницы, но ему показалось, что она улыбается.
— Можешь отдать сейчас — мне, либо придет Черный Артур и заберет сам.
У Ника в жизни мало что задерживалось настолько, чтобы запомниться: где-то статуя, где-то дом… По большому счету, неизменной частью пейзажа для него было только лицо Алана. Таким он его никогда не видел.
— Позволь спросить, — произнес брат голосом грозным и в то же время нетвердым, как кинжал в трясущейся руке. — Что лучше всего передать Черному Артуру? Может, отправить тебя обратно и сказать «пусть попробует»? Он ловит нас не первый год, так с чего взял, что поймает теперь?
Женщина склонила голову набок, словно для поцелуя.
— Теперь он не шутит, — произнесла она со смешком. — Разве ты не заметил? Мы ведь послали тебе знак.
Алан страшно побелел. Метка демона. Ник услышал свои собственные слова: «По ней они смогут легко отыскать тебя».
— Милый Алан, твоя преданность тебя погубит. Теперь мы не будем гоняться за вами вслепую, верно? Куда бы ваша семейка ни скрылась, ты выведешь нас на нее.
Ник видел, как дрожит пистолет в Алановых руках — словно его било током.
— Вчера ночью мы спустили одного колдуна в реку, — произнес Алан тихо и отчетливо, словно давал клятву. — Можем и тебя отправить туда же.
— Ты знаешь правила, — прошептала женщина. — В посланников не стрелять.
Ник встрял в разговор, наклонившись к ее уху.
— Там же не говорится, что их нельзя разрубать мечом пополам?
Алан прищурился, отступил на шаг и сказал:
— Отпусти ее, Ник.
Ник тоже попятился, но меч не убрал — на всякий случай. Солнце играло на лезвии, превращая его в сплошную сияющую полосу. За этим слепящим блеском Ник едва заметил вежливую улыбочку посланницы.
— Так что мне передать Черному Артуру?
У Алана даже губы побелели.
— Передай, что я любым способом добьюсь, чтобы он пожалел об этом послании, — произнес он. — А теперь ступай.
Женщина перевела взгляд с бледного лица Алана на мрачную ухмылку Ника, развернулась на каблуках, не покачнувшись, и ушла степенно и важно, будто возвращалась с собрания директоров. У Алана был такой вид, словно он вот-вот упадет в обморок или убьет кого-нибудь.
