Бри все глубже погружалась в эти прекрасные синие глаза. Ее сердце билось так быстро, как будто большая птица без устали била крыльями в грудную клетку, стремясь вырваться наружу. Мысли путались. Патрик был так близко, что Бри могла дотронуться губами до его щеки. У него было теплое дыхание и сильные руки. И глаза… Эти невероятные, печальные синие глаза, от одного взгляда которых у Бри перехватывало дыхание и предательски сосало под ложечкой.
И чем пристальнее она вглядывалась в его лицо, тем яснее понимала, что Томми – его сын.
Его сын.
Она судорожно дернулась и приоткрыла рот, пытаясь вдохнуть хотя бы капельку воздуха… А ее взгляд все скользил по его лицу, изучая каждую черточку, каждую морщинку… Наконец он замер на губах, и она поймала себя на мысли, что хочет узнать их вкус. Тут она по-настоящему запаниковала и попыталась оттолкнуть Патрика, но он не собирался ее отпускать.
– Бри… – хрипло прошептал он.
Сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди, ноги стали ватными, и она ухватилась за него, испугавшись, что снова может упасть.
Когда этот человек только появился у нее в доме, она чуть не лишилась чувств, узнав, зачем он пришел. Прошло совсем немного времени, и она уже не могла не признать его почти полную над ней власть.
Патрик провел ладонью ей по спине и ощутил, как она задрожала.
– Я понимаю, Сабрина, что все произошло очень неожиданно, но надо попытаться найти какой-то выход.
Смирение – вот чего ей всегда не хватало. Она обвиняла покойного мужа в упрямстве, но сама ничуть ему в нем не уступала. Какое уж там смирение!
Она неуверенно кивнула и робко подняла глаза на Патрика. «Да, – снова подумала она, – Томми определенно его сын. Редко у кого бывают такие глаза». Что-то екнуло в сердце, и ей вдруг стало невыносимо жаль этого человека.
Она прерывисто вздохнула.
– Хорошо, детектив, – Бри облизнула пересохшие губы и неожиданно для себя густо покраснела, – я слушаю вас.
Патрик не знал, с чего начать. Ему хотелось, чтобы его слова прозвучали убедительно, чтобы Бри поняла, что он не настолько глуп и жесток, чтобы отнимать у нее Томми.
– Мне кажется… Мне кажется, мы сможем договориться. Прежде всего мы должны подумать о благополучии нашего сына.
Нашего сына. Она задохнулась от вдруг пронзившей ее боли; и эта боль отрезвила ее. Бри покачала головой, высвободилась из его рук и отошла на безопасное расстояние.
«Будь осторожна в своих желаниях». Слова отца эхом отзывались у нее в голове.
– Наш сын… – прошептала она. – Мне понадобится время, чтобы привыкнуть к этому. Томми всегда был моим сыном. Только моим.
По крайней мере, Деннис использовал любую возможность, чтобы напомнить ей об этом.
Патрик был удивлен. Разве в документах не написано, что Томми усыновили мистер и миссис Макги? Так почему только ее сын?
– Бри, я считаю, мы должны прийти к соглашению, прежде чем начнем думать, как быть дальше. – Он глубоко вздохнул. – Как родители Томми мы обязаны понять, что желаем ему только добра.
«Как родители». «Мы».
Он говорил так, будто все уже было решено.
– Я согласна с вами, – тихо ответила Бри и сжала кулаки, чтобы Патрик не видел, как дрожат у нее руки.
– И мы не хотим, чтобы он чувствовал себя обделенным, чтобы страдал из-за своей неполноценности, ведь так?
Она кивнула, не поднимая глаз.
Патрик вздохнул с облегчением. Когда он искал ее, он думал, что она не любит Томми, представлял, как обвинит ее в равнодушии и заберет ребенка к себе. А потом увидел этот неповторимый блеск у нее в глазах, эту удивительную улыбку, когда она смотрела на сына, и все подозрения исчезли.
– Я тоже хочу, чтобы он был счастлив. – Патрик провел рукой по волосам. – Вы должны понять – я не собирался причинять вам боль. Я приехал, чтобы узнать своего сына, попытаться завоевать его любовь, стать частью его жизни.
– Я… Я понимаю, – созналась Бри, – но я боюсь вас.
Она не хотела, чтобы он вмешивался в их жизнь, угрожал их счастью… А тем более – ее сердцу. Она не ожидала, что когда-нибудь снова испытает влечение к мужчине. Ей казалось, что холодный и равнодушный Деннис навсегда отбил у нее желание любить и быть любимой, что какая-то частичка ее умерла, когда он впервые обидел ее, что она просто не способна чувствовать.
И вот в ее жизнь бесцеремонно вторгается этот красавец – Патрик Салливан, и она сдается без боя. Единственное, что она могла сделать, так это постараться не думать о нем как о мужчине, а только как об отце Томми.
– Нравится вам это или нет, Бри, но Томми имеет право знать, кто его отец, а я имею право быть частью его жизни. Он – мой сын, и я сделаю все возможное, чтобы меня официально признали его отцом, даже если для этого мне придется обратиться в суд.
Он хотел, чтобы его сын стал Салливаном, членом клана, чтобы он знал, что его любят, что ему есть на кого опереться в трудную минуту. И пусть Патрик не присутствовал при рождении Томми, это нисколько не умаляет его прав на ребенка.
– В суд? – Мурашки побежали по спине Бри. – В суд? – еще раз переспросила она.
– Если понадобится, то да, – твердо сказал он. – Но я надеюсь, мы обойдемся без выяснения отношений через адвокатов. Вам решать, Бри, только вам. Мы сможем сами договориться или обратимся в суд… Но что бы там ни было, отныне я принимаю непосредственное участие в судьбе Томми. В судьбе моего сына.
Он взял ее за руки и почувствовал, как они дрожат.
– Бри! – Он хотел, чтобы она посмотрела на него, а она прятала глаза и кусала нижнюю губу, тщетно пытаясь сдержать слезы.
Патрик расстроился еще больше. Его тянуло к этой женщине, а это было совсем некстати, потому что, если у них начнется роман, все окончательно запутается. Однако он был не в силах сопротивляться вдруг поднявшейся со дна души страсти. Впервые за много лет внутри него запылал пожар, равного которому в его жизни, пожалуй, еще не было.
Патрик вдруг испугался. Однажды он уже попался на этот крючок, ему уже наплевали в душу и исковеркали жизнь. Меньше всего ему хотелось, чтобы это повторилось. Что ж, теперь он будет осторожнее и не даст пожару разгореться!
– Я не прошу вас отказываться от Томми, я прошу предоставить мне возможность воспитывать его вместе с вами.
Бри кивнула. Она испытывала благодарность за то, что он не собирался пытаться лишить ее родительских прав; в противном случае она бы пошла на все, лишь бы не допустить этого.
– Я ценю, это, Патрик, – выдавила она. – Вы, разумеется, понимаете, что я хочу убедиться, действительно ли вы отец Томми.
– Разумеется. – Патрик указал на письма. – Хотя я надеялся, что свидетельства Барбары и ее адвоката будет достаточно.
