— От отца? — Серьезное выражение его лица заставило посерьезнеть и ее тоже.
Говард кивнул и добавил:
— Кроме того, поверь мне, какими бы благими ни были твои намерения, жить рядом с умирающим человеком очень нелегко.
— Значит, ты тоже живешь там? — воскликнула Кристина.
До сих пор это даже не приходило ей в голову. Однако, разумеется, Говард сейчас должен был быть рядом с матерью.
— Это повлияет на твое решение?
Еле заметная дрожь в его глубоком голосе заставила сердце Кристины тревожно забиться. Нечто невысказанное прямо, некое безмолвное послание, читаемое во взгляде Говарда, вынудило ее на мгновение затаить дыхание. Оставалось только надеяться, что это послание прочитано ею правильно, в противном случае она будет выглядеть полной идиоткой.
Кристина глубоко задумалась, не решаясь при этом глядеть ему в глаза. Затем, набравшись смелости, в упор посмотрела на него, даже не пытаясь скрыть зажегшегося во взгляде огня желания.
— Да, это могло бы повлиять на его принятие, — медленно произнесла она.
Дыхание Говарда стало прерывистым, и он сказал:
— Предположим, мне понадобится предлагаемая тобой поддержка…
Кристина почти физически ощутила сопротивление преодолеваемого ею последнего психологического барьера.
— Почему бы не предположить, что тебе понадоблюсь я сама, — хрипло уточнила она и закрыла глаза.
Боже, ужаснулась Кристина, я только что сделала ему непристойное предложение! Лишь бы он не рассмеялся мне в лицо!
Прошло несколько секунд, а смеха все не раздавалось. В наступившей мертвой тишине было слышно лишь шумное дыхание Говарда.
— Твое предложение вызвано сочувствием, Кристина? — наконец спросил он.
Она открыла глаза и с удивлением посмотрела на него.
— Нет! Конечно нет! Оно вызвано желанием, непреодолимым желанием, — откровенно пояснила Кристина.
Как раз то, что нужно, подумал Говард. Совпадение двух желаний, а не чувств… Только почему тогда он испытывает это раздражающее ощущение неудовлетворенности?
— Оно не дает мне покоя со времени твоего поцелуя.
Замолчав, Кристина бросила на него нетерпеливый взгляд — иногда слова просто не в силах выразить всего. Потом, словно наблюдая за собой со стороны, закинула руку на его затылок и наклонила голову Говарда к себе.
Первый поцелуй пришелся в шею, в самое основание, потом, очень медленно, губы ее двинулись вверх — откуда только она могла знать, что это доставит ему удовольствие! — пока не достигли подбородка. Далее, столь же неторопливо, она перешла на щеку, время от времени поднимая ресницы с тем, чтобы встретиться с ним глазами.
Вклад Говарда заключался пока лишь в том, что он не останавливал ее… И еще во взгляде — ни один мужчина никогда еще не смотрел на нее так!
Кристина уже почти достигла желанных губ, как вдруг, запустив пальцы в волосы, он откинул ее голову назад.
— Ты хочешь поцелуев?
Говард ни в коем случае не собирался следовать плану Огастеса. Однако если они станут любовниками, он сможет присмотреть за ней.
— Твоих, — бесстыдно призналась Кристина.
Сейчас… она хочет его прямо сейчас. Но ни каких исключений из правил для меня быть не может, подумал Говард. Завтра ей понадобится кто-нибудь другой… Эта девица, по всей видимости, не стесняется брать от жизни все, что ей хочется.
— Господи, должно быть я сошел с ума, — прошептал он, все еще сомневаясь и жадно рассматривая разгоряченное страстью лицо Кристины. — Но ты чертовски красива. Я никак не мог выбросить тебя из головы.
Говард только что назвал ее красивой! Не успела Кристина как следует осознать значение сего факта, как его губы впились в ее губы, после чего она вообще перестала думать, начав лишь ощущать.
Понадобилось несколько минут, чтобы он, всегда гордящийся своим самообладанием, смог заставить себя оторваться от ее губ, наверняка ноющих от его яростных, даже грубоватых поцелуев. Однако Кристине, похоже, было все равно. Сердце Говарда билось так сильно, что отдавалось в ушах громким, победным боем барабанов, — ее обольстительное тело охотно и трепетно отвечало чувственной дрожью на малейшее его прикосновение.
С судорожным вздохом он опустил ее на софу.
— Извини…
За что? — спросила себя Кристина, открывая затуманенные страстью глаза.
— Извини, — задыхаясь, повторил Говард, — у тебя на губе кровь.
— Не извиняйся. Кажется, мне нравится, когда ты слегка выходишь из себя.
— А как насчет того, чтобы не слегка?
— Звучит несколько пугающе, — поежилась она.
Нахмурившись, он взял ее лицо в ладони.
— Я тебя пугаю?
— Пугает только то, что ты можешь перестать целовать меня, Говард.
Губы его скривились в полупрезрительной усмешке. Одно уже то, что она носит ребенка другого мужчины, снимало все ограничения.
— Не надейся, — заверил он. — Мне хотелось сделать это со времени нашего первого поцелуя.
— Хочешь сказать, что, целуя других женщин, думал в это время обо мне?
— Никаких других женщин с той поры не было. — Неужели его попытка поцеловать Кристину и довольно длительный для него период воздержания каким-то образом связаны друг с другом? Не может быть, наверняка это простое совпадение.
— Ни одной?
— У меня хватало других забот.
— Конечно, конечно, — торопливо согласилась она, беря его за руку.
Но, прежде чем она успела выразить свое сочувствие каким-либо другим образом, Говард вновь начал доказывать свою готовность целовать ее до бесконечности. Не отрывая горячих губ, он навалился на нее всей тяжестью своего тела, но это оказалось даже приятнее, чем ей представлялось, — а Кристина мечтала об этом не одну одинокую бессонную ночь.
Положив руки ему на плечи, она с наслаждением ощущала тугие мощные мышцы, чувствуя одновременно, как ладонь Говарда, скользнув под юбку, легко коснулась нежной кожи ее живота. Невольно вскрикнув, Кристина уткнулась лицом в его грудь.
Он чуть сдвинулся в сторону, но только для того, чтобы облегчить себе доступ к упругой, гладкой плоти. Желая быть как можно ближе, Кристина закинула ногу ему на бедро, оставляя, однако, Говарду свободу продолжать свои изыскания. Воспользовавшись этим, он вытащил блузку из-за пояса юбки и расстегнув ее, подставил разгоряченную желанием кожу холодящему воздействию воздуха.
Касаясь вслепую шелковистой кожи Кристины, было нетрудно забыть о развивающемся внутри нее ребенке, но стоило увидеть ее глазами, как память об этом вернулась к нему.
— Я заставлю тебя забыть всех мужчин, с которыми ты когда-либо была до этого, — пообещал Говард и обиженно спросил: — Чему ты смеешься?
