– Я научилась изготовлять свечи и восковые скульптуры у своих родителей, в особенности у отца. У тебя есть семья? – выпалила я, прежде чем сумела остановиться.
– Говоря откровенно, миссис Весткотт…
– Ты можешь называть меня Верайной, ведь ты же велел звать тебя Ником.
– Да, верно. Моя семья оказалась не на той стороне в двух сражениях против короля. Мой отец и дядя пали в битве при Босворт-Филде. В то время мне было всего тринадцать, и я был призван ко двору в качестве простого пажа, возможно, чтобы обеспечить лояльность моей семьи по отношению к Тюдорам. Я усвоил урок и служил преданно.
– И продвинулся?
– Пока не так уж далеко, – сказал он. – Но надеюсь добиться продвижения в этом мире Тюдоров, потому что Его Светлость взошел на трон, и я верю, что, объединив воевавшие прежде группы, он сделает Англию сильнее. Предстоящая женитьба принца Артура и Екатерины Арагонской будет способствовать укреплению государства и даст понять Франции, что у нас в друзьях такое мощное королевство, как Испания. Конечно, у трона Тюдоров есть внутренние враги, с которыми надо быть осторожными, недовольные йоркисты, ярые приверженцы короля Ричарда, несмотря на то что он умер и лежит в могиле.
– А ты ярый приверженец Тюдоров?
– Меня восхищает человек, который может всего добиться без посторонней помощи, как наш король, и мне кажется, его ведет за руку сам Господь. Ну а пока я страж и проводник «восковой женщины», как королева называет тебя, хотя, на мой взгляд, ты вполне из плоти и крови.
Не знаю, собирался ли он поддразнить меня, сказать комплимент или просто позабавиться игрой слов, но, клянусь всеми святыми, эта простая фраза доставила мне больше удовольствия, чем нежности Кристофера и его заверения в любви.
* * *
В этот первый день во дворце я работала долго. Tempus fugit[16], как любил повторять мой отец. Я все время чувствовала присутствие Ника и ощущала его взгляд. Хотя он ясно дал мне понять, что королева просила его не разговаривать со мной, когда я работаю, одно его присутствие помогало стенам не смыкаться вокруг меня. Но, начав вырезать первое лицо, лицо принцессы Элизабет, я целиком погрузилась в процесс вырезывания и разглаживания. В то время как я работала, он иногда наблюдал за мной, иногда, присев на корточки над ковром из свечей, дававших мне превосходное освещение, писал письма, не знаю кому, возможно, своей возлюбленной. То, что мы находились так близко друг от друга, само его присутствие здесь и действовало успокаивающе, и создавало неловкость.
Ник, словно хозяин таверны в Вестминстере, исчезал только для того, чтобы принести нам еду и питье, или оставлял меня, когда мне требовалось воспользоваться горшком, стоявшим в углу комнаты. Мы перебрасывались несколькими словами, пока ели, но это же время он использовал, чтобы пойти рассказать королеве, как идут дела.
Ее Величество появилась всего один раз, потому что, как объяснил мне Ник, она была занята последними приготовлениями к приезду в Лондон своей будущей невестки.
– О, ты уже сделала голову, – произнесла Ее Величество с робкой улыбкой. Она была изумительно одета, с драгоценными украшениями; неужели она так одевается каждый день? – Ник завтра достанет тебе чайник и уголь, чтобы размягчать воск. А я помню, что ты должна взглянуть на моих детей, чтобы суметь повторить их носы и подбородки. Я знаю, я многого от тебя хочу. Когда ты начнешь вырезать моих братьев, у меня нет портретов, чтобы показать тебе, нет воспоминаний, которыми я могла бы поделиться…
Произнеся эти слова, она нахмурилась, ясный взгляд затуманился. Словно она оказалась не здесь, а в плену своей памяти и воображения. Потом она тряхнула головой и погладила щеку умершей дочери, пока еще грубо вырезанную и неокрашенную.
– Я позабочусь, чтобы тебе платили каждую неделю, и я помню, что у тебя есть другая жизнь и собственный ребенок, твой Артур.
– Да, Ваше Величество… кстати об этом. Когда моя семья и друзья-свечники узнают, что я уезжаю из дома много дней подряд, боюсь, они станут выяснять, куда именно, и придуманная история о том, что Ник и его жена потеряли ребенка, выплывет на свет. Могу ли я сказать им, что вам понравилась моя свеча с ангелом и вы заказали мне вырезать свадебный подарок для двора испанской невесты – цветы, птицы и тому подобное?
– Наверное, твоя идея лучше, а то, что ты выполняешь заказ королевы, послужит тебе защитой. Скажи им, что вырезаешь розы Йорков и Ланкастеров и испанский гранат, геральдическую эмблему Екатерины Арагонской и в то же время символ плодородия. Я молюсь, чтобы в детской поскорее появились новые принцы и принцессы, – добавила она, взглянув на куски воска. – Николас, хорошенько охраняй ее для меня, – бросила она через плечо, выходя из комнаты тихо и быстро, как и вошла.
– Да, Ваша Светлость, – произнес он, хотя мы уже остались одни, на мгновение застыв в поклоне и реверансе, так что создалось впечатление, что мы кланяемся друг другу.
* * *
Вскоре я получила нагоняй, которого опасалась. Артур, Мод и Джил пришли в восторг от моего рассказа о вырезании свечей во дворце, но Кристофер в обычное время, когда мы закрывались, влетел в лавку, кипя от возмущения. Я едва держалась на ногах. Шея и спина болели от постоянных наклонов, правая рука онемела от работы резаками, шпателями и штихелями. На самом деле я была зла на себя из‑за того, что пришлось лгать сыну и родным, хотя правда показалась бы гораздо более удивительной, чем моя выдумка. А если распространятся слухи о том, что королева до сих пор страдает из‑за гибели своих братьев, имевших больше прав на трон, чем прежний и теперешний король, я пропала. Все же мне удалось спокойно обойти прилавок, чтобы он разделял нас с Кристофером, и опереться на него, дабы твердо держаться на ногах.
У Кристофера хватило наглости запереть за собой дверь. Лицо его горело, словно он пробежал несколько миль.
– Клянусь, одна маленькая птичка сказала мне, что тебя не было здесь, когда наш художник синьор Фиренце приходил, чтобы договориться о времени первого сеанса! – Стоя напротив меня через прилавок, он стянул с левой руки большой перстень с рубином, который дважды предлагал мне в качестве обручального кольца, и бросил его на чашу наших больших весов. Стрелка чуть-чуть сместилась. – И, – добавил он, – ты уехала отсюда с мужчиной. Я не желаю, чтобы ты выглядела как проститутка, как шлюха, а не как женщина, на которой я хочу жениться! Все знают, что я неравнодушен к тебе, и будут теперь думать, что ты мне отказала.
– Я уехала во дворец сегодня утром с придворным и королевским стражем, и теперь у меня есть разрешение королевы на то, чтобы объяснить, в чем дело.
Он уставился на меня, раскрыв рот, словно вытащенная на берег рыба.
– Королева… Королева? Перестань!
– Это правда. Вчера она послала одну из своих дам с этим придворным привезти меня и заказала вырезать свечи для свадебного подарка этой новой испанской принцессе. Она хочет, чтобы их вырезáли во дворце, это особый подарок, сюрприз.
