Параллельно он пытался вести осторожные беседы с другими курсантами — вот когда пригодился опыт и чутье педагога. (Впоследствии двое радистов, которым доверился он, после высадки в советском тылу добровольно сдались чекистам.)
В августе 1942-го «Семен» завершает обучение в шпионской школе. В конце месяца вместе с другими выпускниками его перебрасывают в пересыльный пункт немецкой разведки под Смоленском. До возвращения на родную землю остаются считаные дни…
После завершения подготовки в ночь с 15 на 16 сентября 1942 года он был сброшен с самолета на парашюте в составе группы из семи человек на территорию Горьковской области, в районе города Арзамаса.
Основная задача парашютистов — организация наблюдения за работой железнодорожного узла в городе Горьком, а также сбор разведывательной информации по другим вопросам: по формируемым воинским частям — места дислокации, возраст солдат, командный состав, вооружение; по работе промышленности, по организации транспортировки различных грузов (в первую очередь вооружения и боеприпасов); сбор сведений об аэродромах и военных складах; о помощи союзников по антигитлеровской коалиции и о политико-моральном состоянии военнослужащих Красной Армии и населения. Важно отметить, что разведчикам было запрещено заниматься диверсиями, а также вести антисоветскую агитацию.
«Товарищ Семен» 16 сентября 1942 года явился в Арзамасский райотдел НКВД. А через несколько дней с повинной явились еще два радиста — Харин и Парманенков — их Семен Калабалин сумел уговорить сдаться еще в процессе обучения в разведшколе. В течение месяца бывшего советского военного разведчика допрашивали чекисты, а только потом было принято решение об использовании его в радиоигре.
Из протокола допроса Калабалина (22 сентября 1942 года):
Вопрос: В каких условиях Вы находились в школе разведчиков?
Ответ: Школа разведчиков-радистов, куда я был назначен, насчитывала около 160 человек. Школа отгорожена проволокой не была, но слушателям было запрещено ходить за определенную зону и особенно общаться с населением. Кормили нас прилично, в день давали около 400 гр. хлеба, литр мясного супа, грамм 25 масла или маргарина, иногда колбасу — 50 гр., иногда повидло и утром и вечером чай. Кроме того на неделю пачку махорки и 3–5 сигарет в день.
Занимались мы: радиоделом — 3 ½ часа в день и 3 часа в день такими предметами, как топография, организация РККА, методы работы органов НКВД и физподготовка.
Вопрос: Назовите руководящий состав и преподавателей школы.
Ответ: Начальник школы — ротмистр Марвиц, его помощник — ротмистр Броневицкий. Вопросами документов для разведчиков ведал обер-лейтенант, фамилию его не знаю, кроме этих из немцев был еще один капитан, ведает отправкой разведчиков, фамилию его не знаю.
Остальные преподаватели и нач. состав были из числа военнопленных: радиодело преподавали: «Ефремов» бывший радист и Бардецкий — бывший капитан-связист. Начальником лагеря и преподавателем агентурного дела был бывший подполковник Степанов Василий Павлович, кличка «Щелгунов», по слухам, он раньше в Красной Армии командовал 121 стр. полком. Кроме него агентурное дело преподавал «Рудаев», якобы бывший генерал. В последнее время агентурное дело преподавал «Асманов», по национальности — татарин.
Организацию РККА читал бывший полковник «Быков», дважды орденоносец, в Красной Армии командовал дивизией. Организацию РККА преподавал также бывший майор Красной Армии «Быстров». Настоящей фамилии не знаю, зовут Александр Николаевич. Оба — «Быков» и «Быстров» — в мае месяце 1942 г. были переведены в Полтавскую школу разведчиков.
Топографию преподавал бывш. танкист — ст. лейтенант «Павлов». Настоящую фамилию не знаю, имя и отчество его — Борис Петрович. Физподготовку преподавал некто «Филин», настоящих фамилии, имени и отчества не знаю. Известно, что жил где-то в Приволжских городах и окончил Харьковский институт физкультуры.
Методы органов НКВД преподавал некто «Авилов», фамилию и имя его не знаю, бывший работник органов НКВД на Украине, судя по тому, что он все время склонял ст. 54 УК УССР. (Аналог 58-й статьи УК РСФСР — измена родине, контрреволюция и пр. — Прим. авт.).
Вопрос: Когда и с какими задачами Вы были переброшены на территорию СССР!
Ответ: В ночь с 15 на 16 сентября я с группой разведчиков в 6 чел. был сброшен с немецкого самолета в Горьковской области в районе г. Арзамас.
Задание перед нами поставлено: разведка движения войск по жел. дороге, водным и шоссейным путем, где формируются воинские части, их возраст, командный состав, вооружение, работы промышленности, транспортировка грузов и вооружения и боеприпасов. Разведка военных складов, аэродромов. Помощь союзников и политико-моральное состояние частей Красной Армии и населения.
Вопрос: Какими путями Вы должны были собирать эти данные и как пересылать их?
Ответ: Сведения я должен был черпать из личных наблюдений, через приданного мне специального напарника-разведчика, а также путем извлечения этих данных от лиц, имеющих непосредственное отношение к разведываемым объектам — военнослужащих и гражданских лиц.
Вопрос: Как Вы должны были сообщать получаемые данные немецкой разведке?
Ответ: Только по радио, при помощи имевшейся у меня рации путем шифрованных телеграмм. Для этого я специально обучен зашифровке телеграмм по известному мне коду.
Вопрос: Имели ли Вы задание проводить диверсионно-подрывную и разложенческую работу в СССР!
Ответ: Таких заданий я не получал. В школе нам разъяснили, чтобы мы этим не занимались. Нам рекомендовали держать себя скромно, чтобы не выделяться из общей массы населения.
Вопрос: Когда и как Вы приняли решение сдаться добровольно органам НКВД?
Ответ: За все время пребывания в плену я постоянно думал и искал случая вернуться на территорию СССР и служить на пользу родине. Такой возможности я ожидал. Больше того, я по мере возможности к тому склонял и уговаривал моих товарищей по школе. К этому, в частности, я подговорил перебрасываемых разом со мной радистов-разведчиков: Харина, Парманенкова (мой напарник) и др.
Вот поэтому, как только я приземлился на территории СССР, я пошел искать ближайший орган НКВД, чтобы явиться с повинной, что мной и было сделано 16 сентября».
Чекисты поверили Калабалину не сразу. Проверяли его основательно. Более месяца его держали за решеткой. 24 октября 1942 года по личному распоряжению заместителя Наркома внутренних дел В. Меркулова[8]он был освобожден.
