Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
К 18-му порядок в Москве был восстановлен.
Понятно, руководству страны надо было что-то делать, чтобы затушить очаги паники и грабежей.
19 октября Сталин подписал постановление ГКО «О введении в Москве и прилегающих к городу районах осадного положения». В постановлении говорилось:
«Охрану строжайшего порядка в городе и в пригородных районах возложить на коменданта города Москвы генерал-майора т. Синилова, для чего в распоряжение коменданта предоставить войска внутренней охраны НКВД, милицию и добровольческие рабочие отряды. Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте».
В результате принятых мер в городе удалось более или менее навести порядок; паника была преодолена. В дальнейшем москвичи внесли огромный вклад в разгром фашистов под Москвой. Отстояли столицу своим самоотверженным трудом и, конечно, своими жизнями, массово участвуя в ополчении. Внесла свой вклад в победу и ветеран войны Котова Анна Ефимовна.
Интересны и другие наблюдения.
Из дневника москвича Н.Вержбицкого:
«16 октября.
Грузовик, облепленный грязью, с каким-то военным барахлом, стоит на тротуаре. К телефонной будке на улице привязаны лошади с репьями на гривах, с грязными ногами. Жуют сено, положенное в будку. Рядом военная телега, пустая, дышло уткнулось в тротуар. По улице разбросана солома, конский навоз. Убирать некому.
Тянутся один за другим со скрежетом и визгом тракторы, волокут за собой какие-то повозки, крытые защитным брезентом. Шагают врассыпную разношерстные красноармейцы с темными лицами, с глазами, в которых усталость и недоумение. Кажется, им не известна цель, к которой они направляются.
У магазинов огромные очереди, в магазинах сперто и сплошной бабий крик. Объявление: выдают все товары по всем талонам за весь месяц.
По талону за 26.Х выдают по пуду муки рабочим и служащим.
Метро не работает с утра. Трамваи двигаются медленно… Ночью и днем рвутся снаряды зениток, громыхают далекие выстрелы… Многие заводы закрылись, с рабочими произведен расчет, выдана зарплата за месяц вперед. Много грузовиков с эвакуированными: мешки, чемоданы, ящики, подушки, люди с поднятыми воротниками, закутанные в платки…
Бодрый старик на улице спрашивает:
– Ну почему никто из них не выступил по радио?.. Пусть бы сказал хоть что-нибудь… Худо ли, хорошо ли – все равно… А то мы совсем в тумане, и каждый думает по-своему…
Баба в очереди:
– Раз дело касается Родины, значит, все должны одинаково страдать.
– Ну да уж… Сейчас так получается, что каждый должен гадать насчет себя… Кому что удастся…
– Вы не уезжаете?
– Куда там! Сунулись на вокзал, а билетов уже не продают.
– Мой сын пешком пошел… Вскинул на плечи мешок с сухарями, расцеловался и пошел – куда глаза глядят…
– Октябрьскую революцию будем праздновать?
– Обязательно… вон, слышишь, немцы уже конфеты привезли, сейчас на Рогожской сбросили – угощайтесь!
– А нам эти бомбы уже ничего не представляют – пообвыкли.
– Двум смертям не бывать…
– И где она стукнет, никогда не предугадаешь.
– Кому суждено…
– Смерть не страшна, а вот коли он начнет издеваться, дурость свою показывать…
– Все говорят: у немцев нет того, нет другого. А у нас, гляди-ка, народ мучается в очередях!
– Ну и шла бы ты, старая, к немцам, а еще лучше прямо к сатане на рога!
У трамвайной остановки красноармеец во всем выходном, рядом хорошенькая жена, провожает…
У баб в очереди установился такой неписаный закон: если кто во время стрельбы бежал из очереди – обратно его не пускать. Дескать, пострадать, так всем вместе. А трус и индивидуалист (шкурник) пусть остается без картошки.
17 октября.
Сняли и уничтожили у всех парадных список жильцов. Уничтожены все домовые книги. Никто теперь не должен ни прописываться, ни выписываться. Пенсионерам выдали на руки все документы.
По словам слесаря М-на, в Русаковском парке вся головка сбежала. Расхищение. Концов не найти. Сегодня ночью бомбежка… Большое количество предприятий было экстренно приостановлено, рабочим выдали зарплату и на 1 месяц вперед. Рабочие, получив деньги, бросились покупать продукты и тикать… На некоторых предприятиях ломали оборудование. У рабочих злоба против головки, которая бежала в первую очередь. Достается партийцам… Вечером тревога без бомбежки и бомбежка без тревоги…
По улице двигаются грузовики с бойцами. Из рупора, зычно:
«Ребята, не Москва ль за нами?
Умрем же за Москву!»
Тяжело молчать и тяжело говорить о том, что происходит… На нас обрушилась военная промышленность всей Европы, оказавшаяся в руках искуснейших организаторов.
А где английская помощь?
А может, английский империализм хочет задушить нас руками Гитлера, обессилить его и потом раздавить его самого? Разве это не логично с точки зрения английских империалистов?
Весь мир знает, как тонко умеет «англичанка гадить».
А вот воспоминания другого москвича, художественного редактора Г.Решетина:
«16 октября 1941 г.
Шоссе Энтузиастов заполнилось бегущими людьми. Шум, крик, гам. Люди двинулись на восток, в сторону города Горького… По шоссе навстречу людям гнали скот на мясокомбинат. Никому до этого нет дела. На огромное стадо всего два погонщика.
К нам во двор забежало несколько свиней. Разбежались по двору. Появился погонщик. Стал нас ругать, думая, что это мы загнали свиней сюда.
– Ну, взяли бы одного, второго поросенка, но зачем же так, – сетовал он.
Отогнал обратно на шоссе…
И все же, как выяснилось позднее, одного поросенка ребята все-таки закололи у сараев.
…Застава Ильича. Отсюда начинается шоссе Энтузиастов. По площади летают листы и обрывки бумаги, мусор, пахнет гарью. Какие-то люди то там, то здесь останавливают направляющиеся к шоссе автомашины. Стаскивают ехавших, бьют их, сбрасывают вещи, расшвыривая их по земле.
Раздаются возгласы: бей евреев!..
Вечером 16 октября в коридоре соседка тетя Дуняша затопила печь. Яркий огонь пожирает книги, журналы. Помешивая кочергой, она одновременно без конца повторяет так, чтобы все слышали:
– А мой Миша давно уже беспартийный, да и вообще он и на собрания-то не ходил. – Бедная тетя Дуняша так перепугалась прихода немцев, забыла даже, что ее муж, очень неплохой мужик, тихий дядя Миша, Михаил Иванович Паршин, умер года за два до начала войны…
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
