– Общий день рождения? – высказала предположение Нэн.
– Да. Но я имею в виду и кое-что еще. Помнишь, в то лето, когда нам было по семь лет, мы были приглашены на день рождения к Эвану Сеймуру?
– К этому паршивому мальчишке с кривыми зубами? – уточнила Нэн.
– Да. А помнишь, какую он получил в подарок шикарную модель железной дороги? А к концу дня рождения исчезли паровоз и служебный вагон, и никто не мог их найти…
– Да, – Нэн посмотрела на меня. – И что же? Я наклонился к ней.
– Это я украл паровоз, – сказал я, понизив голос. – Мне показалось, что это самая красивая вещь, которую я видел в жизни. И я непременно должен ее иметь. А потом, когда мне что-то понадобилось отыскать в твоей комнате, я обнаружил в шкафу тот самый служебный вагон.
Нэн покраснела.
– Ты смеешься надо мной? Хочешь сказать, что знал об этом вагончике, – ну, что я взяла, – но никому об этом не сказал?
– А что я мог бы сказать? – спросил я. – Я взял паровоз. Скажи я хоть что-нибудь, поймали бы меня самого. – Я пожал плечами. – Кроме того, мне никогда не нравился Эван.
– Да, он паршивец, – согласилась Нэн. И мы оба рассмеялись.
– Просто не верится, – покачала головой Нэн. – Мы оба держали это в секрете так много лет!
– А ты… ты сердишься на маму? – отважился я наконец спросить. – Ну, за то, что она отдала тебя?
Нэн нахмурилась и потупила взгляд, играя кончиком своей длинной косы.
– Не знаю, – призналась она через некоторое время. – Я хочу сказать, что не все понимаю, когда думаю об этом. Она все это время знала, что я ее дочь, но ничего не сказала.
Я покачал головой:
– До сих пор не могу этому поверить. Но если тебе от этого станет лучше, скажу, что она любит тебя, я знаю. Она всегда говорит, какая ты хорошая, и все такое.
Нэн пожала плечами.
– Я знаю, тетя Ребекка… я хочу сказать, мама… – Нэн поежилась. – Это так странно звучит! Мама… Она всегда была добра ко мне. Я проводила лето с твоими друзьями. Она звонила и писала мне письма. Мне кажется, что она любит меня. Несмотря на то, что вынуждена была расстаться со мной.
Она немного помолчала.
– А что мне сказать ей, когда я увижу ее? Когда она приедет забирать тебя?
Я подумал и сказал:
– Не знаю. У нас еще будет время подумать об этом.
Я нервно притопнул одной ногой. Моя голова была так набита вопросами, что, казалось, вот-вот лопнет.
– А как насчет дяди Лео? – спросил я. – Ты сердишься на него за то, что он не сказал тебе раньше?
Нэн покачала головой:
– Я по-прежнему думаю о нем как об отце. Я люблю его. И всегда считала его своим отцом. Теперь, когда я знаю, что он на самом деле мой дядя, ничего не изменилось.
Я зевнул.
– Ну, мне пора спать. – Я поднялся и направился к двери. – Увидимся завтра, сестренка.
– Фу! – Нэн фыркнула. – Я ничего не имею против того, что ты мой брат. Но никогда, никогда не называй меня так! Это так противно!
Я рассмеялся и закрыл за собой дверь. Когда я проходил по коридору, зазвонил стоявший там телефон.
Странно. Кто мог звонить в такой час? Я поднял трубку:
– Алло?
– Ты скоро кое-что получишь, – с угрозой произнес голос.
– Но… – нахмурился я. – Кто это?
– Ты скоро это получишь, – повторил голос. – Тебе придется туго, Монтгомери. Очень туго. Начиная прямо с этого момента.
– Кто это? – прошептал я в трубку. – О чем это вы говорите?
ЩЕЛК!
– Алло? Алло? Никакого ответа. И никого вокруг.
Я стоял в пижаме, сжимая в руке трубку. По спине у меня пробежал холодок. Кто говорил по телефону? Что он имел в виду, когда говорил, что мне придется туго?
Что он собирается со мной сделать?
– Ты нервничаешь? – прошептала Нэн.
– Что-то в этом роде. А ты? – прошептал я ей в ответ.
– Ужасно, – призналась она.
Глава 12
Это происходило в следующую пятницу. Мы с Нэн ждали своей очереди за кулисами школьного зала. Мы должны были играть фортепианный дуэт.
Я оглядел свою синюю рубашку, застегнутую на все пуговицы, и брюки цвета хаки. Все было в порядке. Никаких пятен от еды или чего-то еще.
Прошло четыре дня после того телефонного звонка. И ничего не случилось. Пока.
Может быть, это Сет, подумалось мне, преследует меня за то, что я разрушил его модель вулкана? А что, если это не Сет?
Кто-то явно начал портить мне жизнь. Представляться мною. Подставлять меня.
Что, если это мой двойник?
Директриса закончила вступительное слово. Наступила наша с Нэн очередь. Надо проверить, взял ли я ноты, подумал я. И открыл свою черную папку.
У меня перехватило дыхание.
Папка была пустой. Совершенно пустой.
– О нет! Мои ноты!
– Что? – Нэн схватила меня за руку. – Ты, идиот, оставил их дома?
– Нет! Я три раза проверил папку, прежде чем мы вышли из дома, – настаивал я, щелкнув пальцами. – Может быть, они в моем шкафчике? Выпали из папки. Пойду поищу их.
– Но наш выход через пять секунд! – взволнованно прошептала Нэн. – Что я буду делать?
– Задержи их. Сыграй соло. Придумай что-нибудь.
Я понесся вниз, в холл. Мой шкафчик был в самом дальнем конце здания. Я бросился к своему шкафчику и начал лихорадочно поворачивать диск цифрового замка.
– Двенадцать… семь… одиннадцать, – бормотал я, поворачивая маленькое колесико.
Я отодвинул задвижку и открыл металлическую дверь. Моя куртка висела на крюке. Книги стопкой лежали на полке.
И никаких нот.
Я вытащил книги с полки и начал шарить среди них. Может быть, ноты в моем дневнике?
Нет. Их нигде не было.
И я не представлял, где бы они могли быть.
"Может, я выронил их в холле, – подумал я. – Или оставил в ванной комнате?" Я побежал обратно, внимательно озираясь вокруг.
Когда я свернул за угол, то увидел открытую дверь и задержался на секунду, чтобы заглянуть в комнату. Это оказалась кладовая.
Но прежде чем я успел повернуть назад, кто-то сзади сильно толкнул меня.
– Ой!
Я упал на пол, и дверь тут же захлопнулась. Комната погрузилась во тьму. – Эй! – закричал я.
ЩЕЛК!
В двери повернулся ключ. Кто-то меня запер!
