Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
– Для монстра – великолепно, – сказала женщина.
– Тата! – одернул ее муж.
Она поджала губы, метнула в него хитрый взгляд и тихонько засмеялась, отвернув лицо в сторону.
– Не все из нас так хорошо устроены, как я, – сказал старик. Он поднял руку и некоторое время возился со своими бровями, возвращая их на правильное место, ближе к глазам. – Кожа слушается плохо. Особенные мышцы. У меня не хорошо развиты. Требуется тренировка, тренировка! Я прочитал это слово в газете.
Он задумался.
– Здесь я вспоминаю дом, – сказал он наконец, после долгой паузы, и показал на станцию метро. – Дым родного очага. Что-то в такой родословной.
– В таком роде, – машинально поправила женщина. И спохватилась. – Извините!
– Ничего. Я должен практиковаться. Еще одно слово из газеты. Тренироваться и практиковаться.
Станция метро «Горьковская» похожа на перевернутую суповую тарелку. Суп из нее не вылился, а застыл, образуя полукольцо. Там горят огни: внутри станции кипит жизнь, люди покупают жетоны – только ради того, чтобы тотчас расстаться с ними и ступить в совершенно иной мир, где лестницы двигаются вниз, а лампы медленно плывут вверх. Везде тепло и ярко, деловито стучат механизмы, можно сесть и читать, или разговаривать, или купить у поздней торговки букет цветов и глупую книжку в яркой обложке. И поезд услужливо повезет тебя домой.
Старик-бомж показал на станцию рукой, немного более торжественно, чем она заслуживала, и повторил:
– Дым родного очага. Это здесь.
И замолчал, прикрыв глаза совершенно гладкими синеватыми веками.
Это случилось в самом начале шестидесятых, подумал старик. И проговорил, не поднимая век:
– Это случилось в начале ваших шестидесятых… Мы разбились.
Было очень тихо. Негромкая спокойная музыка вечера уже разливалась повсюду, она состояла из множества звуков, которые звучали в таинственном, почти невозможном согласии, – очень большой, непрерывно импровизирующий джазовый оркестр: упорядоченный хаос, производимый талантливыми хулиганами.
– В каком смысле – вы разбились? – уточнил мужчина, потому что старик на мгновение замолчал.
Бомж повернул к нему голову и открыл глаза. Светящиеся голубые плошки повисли в темном воздухе, но это не выглядело страшным. Затем огонек погас – веки снова упали.
– Наш челнок, – сказал старик. – Да, это называется челнок. Я смотрел фильм. В больших магазинах телевизоры стоят возле витрин, и там показывают фильмы. Челнок.
– Еще их называют шаттлы, – блеснула познаниями женщина.
Муж быстро сжал ее руку: он боялся, что старик, если его перебивать, не закончит свою историю. Но этого не случилось.
– Наш большой корабль находился на орбите. Для исследования был направлен челнок. Челнок. Два десятка научных. Так это называется?
– Научных? – переспросила женщина.
Муж догадался:
– Вы хотели сказать – ученых?
– О! Не вполне понятная разница, но хрен с ним – пусть будет «ученых», – обрадованно кивнул старик. – Нам было весьма любопытственно. Мы нетерпенственно ждали соприкосновения с вашей почвой. Земля чрезвычайно симпатичная, если смотреть из космоса. При ближнем рассмотрении – тоже. Весьма. Ее леса раскудрявились и летели к нам навстречу… А потом мы разбились.
Он нахмурился. Некоторое время собеседники явственно слышали только его сопение. Оно становилось все громче, в нем что-то хлюпало, и вообще звук казался обиженным. Затем он оборвался.
Старик заговорил снова:
– Пилот не справился, и мы разбились. Катастрофа произошла в Ленинградской области. Это было начало ваших шестидесятых. Я потом многое узнал о ваших шестидесятых. Я читаю газеты. Я нахожу книги.
– А как вы научились читать?
– Нужда, блин, заставит, – сказал старик. – Кстати, мне очень нравится блин. Я неоднократно покупаю блины в блинных. Дешево и сердито. Научиться читать было нетрудно. Найти книги – тоже. Газеты приклеивают к стенам – очень достохвально. Наш челнок валялся в болоте. Мы пребывали в полном отчаянии. Наше состояние приближалось к катастрофическому, ибо челнок был уничтожен при соприкосновении с почвой при помощи взрыва, и средства связи погибли ко всем хренам! Садить корабль не представлялось никаким возможным, вследствие его аномального размера. Да и как бы он отыскал нас в болотах Ленобласти? Спрашивается?
Он снова замолчал.
Пилот погиб. Погибло еще несколько членов экспедиции. Было очень больно. Конечно, все знали, что полеты на чужую планету сопряжены с немалым риском. Конечно, были готовы к потерям, к возможной смерти. Но – если уж говорить честно! – как можно быть готовым к такому? Разве что теоретически.
Они похоронили погибших. Пытались починить челнок. Потом начали подходить к концу запасы еды и возникла новая проблема: как не умереть на этой незнакомой планете, которая, по всей видимости, станет их новым пристанищем навсегда?
Они разошлись группами по пять человек. Челнок остался в болоте.
Спустя несколько лет его обнаружили работницы совхоза «Шушары». Доложили секретарю горкома партии.
Секретарем горкома КПСС был в те годы товарищ Прогудин – человек буйный, эксцентричный и непредсказуемый. Он был достаточно могуществен, поскольку возглавлял мощную партийную организацию в большом городе и крупной области. Москва далеко не всегда могла дотянуться до него и призвать к порядку. Ленинградские секретари всегда были вольнодумцы и самодуры, это традиционное. Призрак имперского могущества не позволял им жить спокойно. На них давило могучее культурное наследие царской России. Призраки Гришки Распутина и Феликса Юсупова неоднократно посещали их спальню, и наутро там неизменно находили заляпанные кремом бумажки от пирожных-птифуров из Елисеевского магазина.
Узнав о том, что в шушарских болотах застряла самая настоящая летающая тарелка, секретарь горкома первым делом вступил в битву с секретарем обкома и отсудил у него добычу: Шушары, вроде как, еще входили в черту города и находились во власти товарища Прогудина, а не какого-то другого товарища. Затем следовало не допустить появления на объекте военных.
Наши военные сильно завидовали американским военным, которые держали в Ангаре-18 настоящую тарелку и даже сняли про это кино – «Ангар-18». Уж если бы к нашим в руки попала такая штука, не то что кино снять – вообще бы никто ничего не узнал.
А товарищ Прогудин желал заграбастать таинственный предмет и установить его в своем городе на всеобщее обозрение. Заодно и иностранных гостей пошокировать.
В Ленинграде уже начали строить метрополитен. И это была не обшарпанная подземка, как где-нибудь в Нью-Йорке, а настоящие подземные дворцы, почти как в Москве. «Горьковская» же располагалась на трассе, по которой обычно всех иностранных дипломатов возили из всяких там резиденций в Эрмитаж – показывать сокровища имперской России и таким образом давить на нервы.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
