Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Энн вздохнула.
– Ну вот, ещё одна надежда разбита. Моя жизнь – настоящее «кладбище разбитых надежд». Я прочитала это выражение в книге, и говорю себе это в утешение, когда разочаровываюсь в чем-нибудь.
– Я не понимаю, как это может утешить, – сказала Марилла.
– Но ведь это звучит так красиво и романтично, как будто я героиня книги, понимаете? Я так люблю всё романтическое, а кладбище разбитых надежд – самое романтическое понятие, какое только можно себе представить, не так ли? И я почти рада, что оно у меня есть. Мы будем проезжать Озеро Мерцающих Вод сегодня?
– Мы не собираемся ехать через пруд Барри, если ты это имеешь в виду, говоря об Озере Мерцающих Вод. Мы поедем по прибрежной дороге.
– Прибрежная дорога звучит красиво, – сказала Энн мечтательно. – Интересно, она так же хорошо выглядит, как и звучит? Просто, когда вы сказали «прибрежная дорога», я сразу представила себе картинку. И «Уайт Сендс» – тоже красивое название. Но мне оно не так нравится, как Эйвонли. Эйвонли звучит прекрасно, как музыка. Как далеко находится Уайт Сендс?
– Это в пяти милях отсюда, и, раз ты, очевидно, собираешься много говорить, то хотя бы говори по делу. Расскажи мне всё, что знаешь о себе.
– О, то, что я знаю о себе – не стоит рассказывать, – нетерпеливо сказала Энн. – Если бы вы только позволили мне рассказать вам, что я придумываю о себе – было бы гораздо интереснее.
– Нет, я не хочу слушать твои фантазии. Просто придерживайся голых фактов. Начни с самого начала. Где ты родилась и сколько тебе лет?
– Мне исполнилось одиннадцать в марте прошлого года, – сказала Энн с легким вздохом, рассказывая только «голые факты». – И я родилась в Болингброке, Новой Шотландии. Моего отца звали Уолтер Ширли, и он работал учителем в средней школе Болингброка. Имя моей матери – Берта Ширли. Разве Вальтер и Берта не прекрасные имена? Я так рада, что у моих родителей были хорошие имена. Было бы ужасно иметь отца по имени – ну, скажем, Джедедия, правда?
– Я думаю, имя человека не имеет значения, если он хороший человек, – сказала Марилла, чувствуя себя обязанной прививать хорошие и полезные мысли.
– Ну, я не знаю. – Энн задумалась. – Я прочитала в книге, что даже если розу назвать любым другим именем, она всё равно будет сладко пахнуть, но я никогда в это не верила. Я не верю, что роза будет такой же прекрасной, если её назвать чертополохом или капустой. Я полагаю, мой отец мог бы быть хорошим человеком, даже если б его звали Джедедия; но я уверена, что это был бы для него тяжкий крест. Моя мать тоже была учительницей в школе, но, когда она вышла замуж за отца, она конечно оставила работу. Муж – это большая ответственность. Миссис Томас сказала, что они были, как пара младенцев и бедны, как церковные мыши. Они жили в крохотном желтом домике в Болингброке. Я никогда не видела этот дом, но представляла себе его тысячи раз. Я думаю, что под окном гостиной росла жимолость, а у крыльца – кусты сирени, и ландыши у ворот. Да, и муслиновые занавески висели на всех окнах, потому что муслиновые занавески придают месту воздушность. Я родилась в этом доме. Миссис Томас сказала, что я была самым невзрачным ребенком, которого она когда-либо видела, такая я была тощая и маленькая, только глаза большие, но мама считала, что я была самой красивой девочкой на свете. Я думаю, мама может оценить лучше, чем бедная женщина, которая пришла, чтобы прибраться, правда? Так или иначе я рада, что она была довольной мной, было бы так грустно, если бы я разочаровала ее, потому что она не прожила долго после родов. Она умерла от лихорадки, когда мне было всего три месяца. Я бы хотела, чтобы она прожила подольше и я бы помнила, как называла ее мамой. Я думаю, было бы так приятно говорить «мама», правда? И отец умер через четыре дня – тоже от лихорадки. Я осталась сиротой и люди «ломали голову» – так сказала миссис Томас – что со мной делать. Понимаете, никто не хотел меня брать даже тогда. Такая, наверное, у меня судьба. Отец и мать оба родом издалека, и это было хорошо всем известно, поэтому у них не было рядом никаких родственников. Наконец миссис Томас сказала, что она возьмёт меня, хотя она и была бедна, а муж у неё был пьяницей. Она выкормила меня из бутылочки. Вы не знаете, почему принято думать, что люди, которые выкормили кого-то из бутылочки, лучше, чем другие люди? Потому что всякий раз, когда я была непослушной, миссис Томас спрашивала меня, как я могу быть такой плохой девочкой, когда она выкормила меня из бутылочки. Мистер и миссис Томас переехали из Болингброка в Mэрисвиль, и я жила с ними, пока мне не исполнилось восемь лет. Я помогала присматривать за детьми Томасов – их было четверо, все младше меня, и могу сказать вам, это было непросто. Затем мистер Томас попал под поезд и погиб, а его мать предложила забрать миссис Томас и детей, но она не захотела брать меня. Миссис Томас тоже стала «ломать голову», так она говорила – что со мной делать. Тогда миссис Хэммонд из дома выше по реке сказала, что она может взять меня, потому что я могу присматривать за детьми, и я переехала в дом вверх по реке, чтобы жить с ней на маленькой полянке среди срубленных деревьев. Это было очень одинокое место. Я уверена, что никогда не смогла бы жить там, если бы у меня не было воображения. Мистер Хэммонд работал на небольшой лесопилке, а миссис Хэммонд воспитывала восьмерых детей. Она рожала близнецов три раза. Мне нравятся дети в умеренных количествах, но близнецы три раза подряд – это слишком. Я твёрдо сказала об этом миссис Хэммонд, когда последняя пара появилась на свет. Я ужасно устала смотреть за столькими детьми. Я жила с миссис Хэммонд в течение двух лет, а затем мистер Хэммонд умер и миссис Хэммонд не смогла вести хозяйство. Она раздала детей родственникам и отправилась в Америку. Я же поехала в детский дом в Хоуптоне, потому что никто не брал меня. Меня не хотели брать и в детском доме, сказали, что у них и так переполнено, но они вынуждены были взять меня, и я пробыла там четыре месяца, пока миссис Спенсер не приехала за мной.
Энн закончила свой рассказ со вздохом облегчения на этот раз. Очевидно, она не любила рассказывать о своем жизненном опыте в мире, где она никому не была нужна.
– Ты когда-нибудь ходила в школу? – спросила Марилла, направляя гнедую кобылу на прибрежную дорогу.
– Не очень долго. Только один год, когда я жила с миссис Томас. Когда я переехала в дом возле реки, мы были так далеко от школы, что я не могла туда ходить зимой, а летом были каникулы, так что я могла ходить туда только весной и осенью. Но, конечно, я ходила в школу, когда была в детском доме. Я довольно хорошо читаю, и знаю много стихов наизусть: «Битву под Хохенлинденом», «Эдинбург после наводнения», и «Бинген на Рейне», а также отрывки из «Леди Озера», и большую часть из «Времен года» Джеймса Томпсона. Вы любите стихи, от которых у вас мурашки по коже? Есть такие стихи в учебнике для пятого класса – называются «Падение Польши» – они пронизывают до костей. Конечно, я не ходила в пятый класс, только в четвертый, но старшие девочки давали мне их читать.
– А те женщины, миссис Томас и миссис Хэммонд, хорошо относились к тебе? – спросила Марилла, искоса взглянув на Энн.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
