Это не может быть так смешно! Видимо, напомаженный мальчик сказал что-то забавное, что заставляет тело господина биться в судорогах. И внезапно, посреди каскада смеха, звук глохнет. Мужчина начинает задыхаться, падает лицом в тарелку. Подбегают два официанта.
О нет, он умирает, он умирает! — кричит тот, что моложе.
Третий официант стучит господину по спине, а владелец ресторана спрашивает театральным голосом:
Здесь есть врач?
Манон показывает на мужа.
Но, Манон, я выпил вина, ты же не хочешь, чтобы я…
Здесь есть врач?
Да, есть! Манон вскакивает со стула. Мой муж — главврач хирургического отделения. Она теребит салфетку.
Он продолжает есть. Соус белый, даже бледный. Его нож в крови от филе-миньон. Медленно, но решительно, как того требует ситуация, он вытирает его о скатерть. Нет времени, чтобы стерилизовать инструмент. Кончик ножа должен войти под гортань. Ошибка в пару сантиметров может стоить жизни. Лицо Зефира покрывается потом. Внезапно его затошнило, а мышцы живота судорожно сжались. Все повернулись к врачу. Нож дрожит в его руке. Тучный господин снова и снова бьет руками по столу. Но уже слабее. Он задыхается. Резко поднявшись из-за стола, Зефир опрокидывает стул, отбрасывает нож и на полпути сносит швейцара. Он не успевает заметить разочарование, возмущение и ярость, он только слышит, как Манон кричит ему вслед.
Мясо перепелов в саркофаге, филе-миньон из телятины в лимоне, красное и белое вино встают ему поперек горла.
Ночной воздух у Сены прохладен и действует, как влажная тряпка на лбу. Он останавливается, вытирается платком и бросается бежать. По направлению к мосту де л’Аршевеше. Он бежит. «Скорая» едет ему навстречу с левого берега. Приближающиеся сирены становятся все громче, достигают апогея, потом проносятся мимо, темнеют, удаляясь прочь. Эффект Доплера. Звук прекращается, и в голове он слышит только свое сердце.
Дома это животное нагадило на пол. Это собака Манон. Он отрицает свою причастность к этой собаке.
Манон! Когда он стоит под душем, теплая вода действует, как легкая анестезия, и он даже не слышит, как она входит.
В порядке исключения она не замечает Сартра и его проделки; она крайне редко открывает дверь в ванную, когда он принимает душ. Матовая дверь в душевую кабину закрыта, но он видит, что она стоит, подбоченившись, спиной к двери. Он слышит это по ее голосу. Одно из следствий шестнадцатилетнего брака.
Что ты можешь сказать в свое оправдание?
Он не отвечает.
Ты что, с ума сошел?
Может быть.
И это твой ответ?
Он молчит. Делает воду горячее, так что она достигает почти температуры кипения.
«Скорая» уехала оттуда без сирены. Ты отдаешь себе отчет в том, что ты сделал?
Зефир выключает воду. Перестань, Манон. Он очень редко повышает голос. Это не моя вина, что кто-то заглатывает еду во время приступа смеха. Тебе так не кажется?
Манон, хлопая дверью, уходит к себе. Он вытирается и обдумывает, что сказать в свое оправдание. Слышит, как она берет с крючка поводок и выходит с собакой. Когда она возвращается, он уже в своей комнате. Это была годовщина их свадьбы. Шестнадцать лет назад не такие мысли были у него в ночь между февралем и мартом. Тогда он, кстати, не разочаровал ее. Тогда.
Глава 9
Мсье Мишель болтает с тем, кто замещает Дезире, когда Токе входит в «Bouquet du Nord». Владелец развивает свою любимую тему: о том, что в прежние времена все было лучше. Но молодой человек, к которому обращена речь, разливает вино в бокалы и, похоже, не думает, что это очень интересно. Тогда Мишель обращается к Токе.
Да, нужно признать, что всех этих микробов и бактериального оружия, и, бог знает, чего еще, не было в наше время. Меня не удивит, если СПИД и стафилококки, или как это все называется, — просто изобретены в лабораториях. Я думаю, что такого не могли придумать во времена моей молодости.
Кто эти чудовища, которые выдумали этот современный ад, Токе не очень себе представляет, но кто-то ведь должен быть виноват в том, что наше время не такое, как в молодости Мишеля.
Я просто говорю.
Да, отлично слышно, что именно это он и делает. И Токе нечего добавить.
Скажите, а как дела у… как там ее зовут, у той молоденькой девочки, которая здесь работала? Та, что забеременела?
Мишель подмигивает ему. Дезире! Поверьте мне, вы не единственный, кто спрашивает про нее. Ах, да. Но она ни за что не расскажет, кто сделал ей ребенка.
Эдакий проказник… Мсье Мишель шлепает своего сотрудника по затылку кухонным полотенцем. Ну ладно, не лезь не в свое дело. Помощник не произнес ни звука. Но, как это бывает при мировом дисбалансе, кто-то должен получить нагоняй из-за шалости Дезире.
Когда она вернется?
Неужели вам это интересно? Да, нужно было все устроить, как в старые времена, когда официантами были только мужчины. Нечего женщинам делать за барной стойкой.
Перестань, Мишель! — один из завсегдатаев снимает шляпу и поглаживает лысину. Ты же отлично знаешь, что, как только она вернется, оборот значительно возрастет. Если ты не будешь бдительным, кто-нибудь другой может ее переманить.
Болтай-болтай, раздраженно отвечает Мишель.
Токе забавляют эти разговоры инкогнито. Каждый думает о своем, когда лысый за барной стойкой издает почти беззвучное о-ла-ла, глядя на входящую в бистро женщину.
Глава 10
Эрик бежит. Он спал сегодня дольше обычного, а у него вечернее дежурство, которое начинается в пять часов. Он не забыл, что обещал Чарли занести смазочное масло Handyman Esso. Хоть он и опаздывает, все равно делает крюк, чтобы заглянуть в маникюрный салон.
Я обязательно зайду на днях и сделаю что-нибудь с вывеской.
Высокая стройная мулатка в черных слаксах, с длинными бусами, тоже заглядывает в салон и спрашивает, может ли она записаться на маникюр. Бусы зацепилась за ручку двери, и все бусины, а их много, раскатываются по полу. У него нет времени, действительно нет, но эти бусины не могут вот так валяться, это же прямо каток. Они сидят на корточках, эта девушка и Эрик. Ассистент довольствуется тем, что подметает пол. Она смотрит Эрику в глаза и улыбается в знак благодарности.
Я этого не понимаю. Чарли закуривает, как он обычно это делает. Вне зависимости от того, есть клиенты или нет.
Чего ты не понимаешь?
Что ты не можешь поймать себе какую-нибудь бабу вот на это.
Это удел моего друга Токе.
Кого?
Писателя. Ты его не знаешь?
Не знаю — а должен? А он этим занимается?
