— Я очень люблю свою младшую сестру, — сказала Мона, — несмотря на то что все эти годы она выводила нас из терпения рассеянностью и неуклюжестью. Но добрее сердца и мягче характера вы не сыщете. Жаль, что с нами сегодня нет сестры Джейкобины и нашего милого брата Джонни. И, разумеется, нам всем не достает нашего дорогого папы. Но они всегда в наших мыслях и сердцах. Так давайте же поднимем бокалы за нашу Тилли!
— За Тилли! — воскликнули все хором и выпили.
Гости с ожиданием обратили взгляды на именинницу.
— С-спасибо, — вспыхнула Тилли.
Чрезвычайно смущенная всеобщим вниманием, она не смогла придумать ничего лучше.
— В общем, — сказала Мона, — угощайтесь, танцуйте, и спасибо за то, что пришли. Вот что имела в виду Тилли.
Виновница торжества кивнула и улыбнулась, желая провалиться сквозь землю.
Появившаяся рядом с ней Софи взяла ее за локоть и прошептала:
— А теперь — торт.
И увлекла подругу к столу.
Двое молодых людей из теннисного клуба пригласили сестер на первый танец — медленный тустеп. Затем был вальс, во время которого Тилли умудрилась оттоптать ноги партнеру, потом «Веселые Гордоны»[18]— на этот танец ее пригласил сын их семейного доктора. У девушки закружилась голова, и несколько следующих танцев пришлось пропустить. Глядя, как Софи отплясывает игривую польку, Тилли с сожалением подумала о том, что у нее нет и половины ловкости и грации ее кузины. Молодые люди становились в очередь, чтобы потанцевать с хорошенькой Софи, а она, похоже, знала все новомодные танцы, включая энергичный фокстрот, вызвавший у Моны осуждение.
Танцы подходили к концу, и надежда на появление Джеймса Робсона уже почти покинула Тилли, как вдруг она заметила у дверей его коренастую фигуру, одетую в мятый льняной костюм. Джеймс дымил сигарой. Его обветренное лицо, оттеняемое жестким белым воротничком, было привлекательно своей грубостью. Джеймс Робсон смотрел в сторону Тилли, и она уже привстала, собираясь помахать ему рукой, но тут поняла, что он смотрит мимо нее. Оглянувшись, она увидела, что его внимание сосредоточено на Софи, кружащейся в шотландском народном танце. Вновь обернувшись к Джеймсу, Тилли, уязвленная его восхищением, адресованным ее сестре, опустилась на стул.
Мона подлетела к Джеймсу и, увлекая его за собой, направилась к членам своей семьи. Мать Тилли рассеянно поздоровалась с новоприбывшим гостем — жара и большое количество людей в чайной угнетали ее не меньше, чем Тилли. Тетя Эми, напротив, весьма дружелюбно улыбалась, пожимая гостю руку.
— Очень рада вновь с вами увидеться, мистер Робсон, — сказала она, сияя. — Софи тоже с нетерпением ждет встречи с вами. Вон она танцует.
— Я так и подумал, что это, должно быть, она. Сходство с матерью поразительное.
— Да, действительно, — согласилась тетя Эми. — Софи желает лично поблагодарить вас за помощь в ее образовании.
— Это лишнее, — проворчал Джеймс.
Обернувшись к Тилли, он вручил ей подарок.
— С днем рождения, Матильда.
Произнося эти слова, Джеймс хмурился. Секунду Тилли не могла сообразить, кто такая Матильда, поскольку никто не звал ее так с тех пор, как она окончила школу, а это произошло, когда ей было пятнадцать.
— Благодарю вас.
Она приняла подарок, не желая распаковывать его на глазах у любопытной родни.
— Можно, я открою его позже?
— Как вам будет угодно, — ответил Джеймс, почувствовав ее неловкость.
Он подумал, что, пожалуй, напрасно пришел. Внимание немолодого мужчины явно смущало девушку.
— Там всего лишь шкатулка для безделушек, сделанная из папье-маше. Я купил ее в универмаге.
Тилли покраснела еще гуще, не находя вежливого ответа.
— Это очень полезная вещь, — пришла ей на помощь Мона. — Присаживайтесь, пожалуйста, с нами, мистер Робсон, мы закажем еще чаю. Мы ждали вас раньше. Танцы уже почти закончились. В пять часов у ансамбля следующий ангажемент.
Джеймс смутился.
— Боюсь, я не любитель танцев.
— Что ж, в этом вы с моей сестрой похожи, — бесцеремонно заметила Мона.
Осторожно усевшись на изящный стул, Джеймс широко расставил ноги, словно боялся, что тот подломится под его весом. Всегда наготове, Кларри подошла с официанткой, несущей чайник свежезаваренного чая, и вновь наполнила блюда с сэндвичами. Они с Джеймсом сдержанно поздоровались, после чего Кларри поспешила отойти по делам.
Тетя Эми попыталась вовлечь Джеймса в разговор.
— Как прошла поездка?
— Спасибо, хорошо.
— Надолго ли вы приехали в Англию?
— На полтора месяца.
— Это не очень долго. Значит, вы возвращаетесь…
— Через месяц.
— Может быть, у вас найдется время, чтобы побывать у нас в Эдинбурге?
— Возможно, — ответил Джеймс, снова взглянув на танцующую Софи.
При этом он так энергично принялся размешивать сахар, что расплескал чай на блюдце. Джеймс заметил, что женщины переглянулись. Подолгу живя в глуши в окружении собак, он привык к одиночеству. Неискушенный в светских беседах, Джеймс был бы рад, если бы они говорили друг с другом. Все его общение сводилось к обсуждению деловых вопросов с подчиненными, и после проведенного в седле дня он уставал настолько, что сил на визиты вежливости уже не оставалось. К тому же до ближайших соседей было много миль, и эти люди были так же заняты, как и он сам.
Эми предприняла еще одну попытку.
— Надеюсь, чайные плантации процветают?
— Мы прикладываем к этому максимум усилий, — сказал Джеймс, отхлебнув чаю.
«В “Чайной Герберта” подают хороший чай», — подумал он со смешанным чувством зависти и восхищения. Мужчина ухватился за предложенную тему:
— После войны дела идут не очень хорошо. На складах скопились большие запасы товара, и, как только наладилась безопасная перевозка морем, рынок наполнился чаем. Во время войны плантаторов призывали выращивать как можно больше чая, что привело в итоге к значительному перепроизводству.
— Ну, для нас, потребителей, это неплохо, не так ли? — сказала тетя Эми. — Цены на чай снизились.
— Точно, — поддержала ее Мона. — Тем, кто ведет домашнее хозяйство, снижение цен только на руку.
— В долгосрочной перспективе обвал цен имеет отрицательные последствия, — произнес Джеймс, сдерживая раздражение. — Не получив достаточного количества доходов, мы не можем вкладывать средства в новое оборудование, следовательно, производство становится неэффективным, а то и вовсе прекращается из-за нерентабельности. Потом, через пару лет упадка, вы снова столкнетесь с резким ростом цен. Мы были вынуждены уменьшить объемы производства, и, кроме того, испанский грипп существенно сократил число работников, поэтому нам пришлось нести дополнительные расходы по найму новой рабочей силы.
