Молодая женщина закричала еще громче, чем раньше: повязка на ее рту не смогла заглушить этот отчаянный вопль.
В то самое время, когда Трэвис, разворачиваясь к нему, вскидывал, наводил и снимал с предохранителя запасную «М-16», его противник прицелился в голову пленника и выстрелил. Крик женщины усилился вдвое.
Спустя полсекунды, когда усатый палач уже разворачивался к ней, «М-16» Трэвиса, уже переведенная в автоматический режим, выдала очередь. Три пули угодили ему в лицо, прежде чем отдача увела ствол в сторону. Трэвис прекратил огонь и проследил за тем, как садист упал, выронив девятимиллиметровый пистолет на усыпанную сосновыми иголками землю. После того он оглядел тела первых четверых противников, желая убедиться в том, что они мертвы. Те были мертвы.
Забросив винтовку за плечо, он поспешил к столу с молодой женщиной, на ходу вынимая из кармана нож. Она смотрела на него со страхом, причина которого была понятна: пленница не видела практически ничего из только что случившегося, если не считать того, как «усы ниточкой» застрелил ее отца, а потом был убит сам.
В кривошипном механизме стола ничего мудреного не было: взявшись за металлическую ручку, Трэвис мигом перевел столешницу в горизонтальное положение, аккуратно взялся за повязку на рту, разрезал ее и убрал.
Женщина больше не кричала. Лежала молча, тяжело и глубоко дыша.
К столу она была примотана накрепко, но лезвие его ножа прошло сквозь путы без малейших затруднений. Оказавшись развязана, она сразу же перекатилась на бок, подтянув колени к груди. Вскинув руки ко рту, она нащупала там что-то, и вытащила. Это оказалась какая-то резиновая прокладка или затычка.
На взгляд Трэвиса, рана на ее правой руке выглядела ужасно, но сейчас она не обращала на это внимания.
Желая дать ей возможность прийти в себя не под чужим взглядом, Трэвис отвернулся и направился к краю лагеря, прислушиваясь на ходу к звукам двигателей снегоходов. Они доносились издалека и продолжали удаляться, чему удивляться не приходилось: рев собственных моторов не позволил этим людям услышать стрельбу. С учетом того, что снегоходы отбыли примерно девяносто секунд назад, они сейчас, видимо, находились на полпути к месту крушения.
— Вы кто? — прозвучал слабый, надломленный голос молодой женщины.
Трэвис повернулся и с удивлением увидел, что она сидит на столе. Ее тело еще сотрясала дрожь, однако она, принимая во внимание все обстоятельства, выказывала просто удивительное самообладание. С виду ей было между двадцатью пятью и тридцатью, волосы и глаза темные. Он поймал себя на мысли о том, что она красива, несмотря на то, что сегодня, наверное, худший день в ее жизни.
— Трэвис, — ответил он, неожиданно пожалев, что у него нет ответа получше. И, видя, что она явно ждет продолжения, добавил: — Просто парень, случайно оказался рядом. Нашел самолет, а в нем миссис Гарнер.
— Она жива?
— Прожила достаточно, чтобы оставить инструкции.
Прежде чем женщина успела спросить что-нибудь еще, внимание их обоих привлекло шевеление на земле. «Усы ниточкой», несмотря на то что одна из пуль вырвала у него чуть ли не всю щеку (остальные две, как понял теперь Трэвис, скользнули по крепким костям скул и черепа), был жив и пытался перевернуться на земле. Он взялся было за оружие и готов был прикончить недобитого врага, когда освобожденная пленница неожиданно издала хриплый, похожий на что-то среднее между шепотом и рычанием звук:
— Нет!
После чего удивила Трэвиса тем, что, развернувшись, сбросила ноги на землю и встала. В первый миг ее повело, но она сохранила равновесие и устояла.
Здоровой рукой она подобрала оставшийся на столе нож Трэвиса и, упав коленом на спину усатого мучителя, с силой придавила его к земле. После чего, держа нож острием вверх, вонзила его противнику под мышку и сделала глубокий разрез. «Усы ниточкой» взвыл, но Трэвис успел услышать звук, такой, будто сталь рассекла эластичные резинки. Рука, которой он больше не владел, неуправляемо дернулась. Проделав ту же операцию с другой рукой, женщина развернулась на сто восемьдесят градусов и перерезала ему поджилки на ногах. Вопли усатого сменились низким, булькающим стоном. У него пошла горлом кровь.
Женщина встала, отложила нож, а потом наклонилась и взяла усатого сзади за шкирку.
Даже будь у него такое желание, Трэвис не был уверен, что успел бы остановить ее. Она приподняла усатого за ворот, протащила его футов десять по мягкой, усыпанной хвоей земле и бросила лицом на угли лагерного костра. Он истошно заорал и конвульсивно задергался, но ни на что другое способен не был: после произведенной ею операции ни руки, ни ноги ему не повиновались. Правда, он, напрягая спинные мышцы, смог-таки на несколько секунд приподнять лицо, но молодая женщина надавила ногой ему на затылок, снова прижала физиономию к углям и не убирала ее, пока у него не загорелись волосы. К тому времени он уже не дергался и не вопил. Понаблюдав за ним еще секунд десять, она подхватила оброненную одним из захватчиков винтовку, щелчком, не глядя, перевела в автоматический режим и выпустила очередь ему в затылок.
После этого женщина бросила винтовку, повернулась обратно к Трэвису, и некоторое время он не был уверен в том, человеческие ли у нее глаза. Правда, спустя мгновение взгляд женщины переместился к привязанному к древесному стволу телу ее отца, и все сомнения насчет ее человечности испарились.
Подойдя к сосне, она осела на землю возле его бездыханного окровавленного тела, прижалась к нему и снова зарыдала, на сей раз беззвучно.
Трэвис вернулся на край лагеря и прислушался, ловя отдаленный шум моторов. Спустя тридцать секунд тот стих.
Глава
08
Трэвис полагал, что ему придется деликатно оторвать освобожденную пленницу от оплакиваемого отца, поскольку им требовалось убраться с места бойни и найти себе позицию, которая позволит им расправиться с двумя оставшимися врагами, когда те вернутся. Однако этого не потребовалось: посидев в обнимку с покойным всего несколько минут, она встала, взяла нож Трэвиса, перерезала путы, бережно опустила тело на землю и неуверенно огляделась.
Трэвис ее понял.
— Куда вы хотите его убрать?
Ее взгляд остановился на густом сосняке, где раньше прятался он.
— Туда.
Наклонившись, Трэвис поднял тело с земли, перенес к деревьям и, полавировав со своей ношей между стволами, уложил его на землю в самых густых зарослях. Женщина постояла, молча глядя на покойного, и спустя некоторое время обратилась к нему:
— Нам нужно будет убраться отсюда как можно скорее. Сразу, как только мы убьем тех двоих, которые укатили.
— А что, сюда могут нагрянуть и другие? — осведомился Трэвис.
— Еще как могут, — ответила она. — Непременно нагрянут: эти ребята звонили по спутниковому телефону каждый час, и как только их боссы не дождутся очередного звонка, тут же поймут, что дело неладно, и вышлют вертолет с подкреплением.
