Боезапас сдетонировал мгновенно, выплеснувшись огненной волной вверх через вышибные панели. Из открытых люков на башне полыхнул огонь, в котором сейчас корчились человеческие фигурки, пытающиеся выбраться из ставшей железным гробом боевой машины.
Смит, сидевший за рулём джипа, едва успел ударить по тормозам, заставив остановиться тяжёлый «Хамви».
Вроде бы покинутые местным населением улицы обрушились на нас свинцом и огнём. Пули с лязгом забарабанили по броне джипа, покрывая смотровые триплексы густой молочной сетью трещин от попаданий. Почти сразу же загрохотал крупнокалиберный пулемёт на крыше, но и смолк он так же быстро, а Гарсиа свалился в салон, хрипя и зажимая простреленное горло. Лэнсфорт и Майк почти сразу же бросились к нему, пытаясь оказать первую помощь.
– Наружу! – рявкнул я, распахивая дверцу и падая на сухую и пыльную иракскую землю.
Смит замешкался, и в стекло прямо напротив него ударила пуля. Похоже, что крупнокалиберная. И, видимо, врезалась под острым углом, потому как бронестекла она не пробила. Но его внутренняя часть всё равно взорвалась градом осколков, разорвавшим в клочья глаза и лицо водителя. Ворох алых брызг разметало внутри салона «Хамви». Наёмник с глухим воем обхватил лицо руками и забился в судорогах.
Вокруг нас воцарился самый настоящий ад.
Стреляло каждое окно, каждая крыша и, похоже, даже каждый камень.
Нашей колонне, идущей на помощь увязшим в двух милях севернее морпехам, самой теперь требовалась помощь.
Я выплюнул набившуюся в рот пыль, вытянул за ремень торчащую около сиденья «М4» и начал лёжа бить короткими очередями по мелькающим тут и там фигурам «танго»[10].
Трое на крыше. Один с РПГ – приоритетная цель. Лови, ублюдок! Ещё двое. Ещё один. Ещё, ещё, ещё.
Переползти в придорожную канаву, заваленную всяким мусором. Лэнсфорт и Майк тащат всё ещё хрипящего Гарсию. Его горло наспех и коряво перевязано, но подыхать он вроде бы не собирается.
И то хорошо.
Раздолбанный пикап в узком переулке, из кузова которого бьёт крупнокалиберный пулемёт. Очередь тяжёлых пуль как из швейной машинки прошивает покинутый нами джип – Дэнни мы оттуда вытащить так и не успели. Да и вряд ли ему можно было помочь.
Вражеского пулемётчика так просто не поразить – винтовки лишь бессильно выщёлкивают искры из грубо приваренного к станку бронированного щитка. Даю очередь по ногам. Вроде бы попадаю… Или попадаю, но не я. А вообще это сейчас освершенно неважно – кто именно…
Словно бы из ниоткуда вокруг нас появляются целые толпы «танго». Их становится много – как пыли. Как пыли в этой мерзкой и пыльной стране. Не пехотные цепи, а даже именно толпы. Раскатисто бьющие пулемёты кладут их, как газонокосилка траву, но «танго» всё равно прут и прут вперёд. Даже представить себе не могу, чем это так нужно обдолбаться, чтобы начисто потерять страх перед смертью…
Винтовка бьёт неправильно – почти непрерывными очередями, как пулемёт. Патронов остаётся всё меньше и меньше. Конечно, есть запас в кузове «Хамви», но до него сейчас добраться не легче, чем до Марса.
Из-за угла одного из зданий, страшно громыхая наспех сваренными стальными листами, выкатывается обшитый импровизированной бронёй очередной гантрак[11]. Венец белого пламени расцветает вокруг массивного компенсатора на стволе крупнокалиберного пулемёта. Тяжёлые пули полосуют машины колонны и стригут воздух над залегшими наёмниками.
Стандартная тактика «танго» – использовать машины в качестве подвижных огневых точек. Максимальная мобильность и отсутствие привязки к определённым районам – нам такое и не снилось…
Гантрак разбирает на части бьющая где-то позади автоматическая пушка бронетранспортёра – снаряды насквозь пробивают нехитрую защиту.
Магазин пустеет за магазином, ствол винтовки явственно дымится. Плавятся мозги и жжёт лёгкие сухой воздух.
Ещё один дымный росчерк с крыши. Граната бьёт в землю в считаных метрах от меня, закидывая комьями земли и вызывая один сплошной непрекращающийся звон в ушах. Канонада отчаянной перестрелки глохнет, словно бы уши набили ватой, но зато на общем фоне я начинаю различать какой-то стрёкот…
Стрёкот? Стрёкот!..
Пара «Литтл Бёрдов»[12]проносятся над колонной, а затем разворачиваются и расходятся в стороны. Лёгкие вертолёты, больше похожие на громадных стрекоз, чем на боевые машины, то и дело мелькая своими стрекозиными крыльями-винтами, окатывают улицы вокруг пулемётным огнём. Добавляют в блюдо соус из неуправляемых ракет.
Беснующиеся вокруг «танго» сразу же охладевают к идее добить нас и начинают отступление. Вполне организованное, как и всегда. Это же вам не просто бандиты, а настоящая террористическая армия…
Поднимаюсь на одно колено, оглядываюсь по сторонам.
Тихо… Только потрескивает пламя, жадно лижущее подбитые машины, и над колонной стоит многоголосый хор ругани, криков команд и воплей раненых. Треск вертолётных винтов стремительно уносится вдаль – сегодня у летунов много работы, и быть им нужно сейчас желательно сразу в нескольких местах.
– Второй взвод, доклад! – рявкнул я во всю глотку.
В машине есть рация, но к ней я пока что не хочу – сначала нужно удостовериться, что это не ложное отступление, и высовываться уже вполне безопасно. Нужно наладить связь с остальными парнями из взвода, и сделать это, кроме меня, просто некому. Эта ленивая задница Уилкис – наш номинальный командир, ведь наверняка сидит где-нибудь в центре колонны под брюхом бронемашины, не желая высовывать свой длинный лейтенантский нос из надёжного убежища. И кто только этой крысе дал мой взвод… Ну и пусть у него за плечами два полных контракта, но он вообще никак не тянет на бывшего морпеха. Типичная тыловая крыса, вызывающая презрение даже у меня. Пусть в американской армии я таких и не встречал, потому как в ней не служил, но в русской видел предостаточно.
– Второе отделение! Один KIA[13], два лёгких VIA[14]!
– Третье отделение! Три VIA, один очень тяжёлый!
Твою мать.
Два убитых и шесть раненых из сорока двух. Пятая часть взвода – как гнилой метлой смахнуло. И это мы ещё даже не вошли в Эль-Фаллуджу!!! Что за ублюдок разметил этот район как очищенный от сил неприятеля?..
