— Правильно! — подумав, согласился Алексей. — Было бы слишком — так не платили бы… И потом — они вас эксплуатировали? Эксплуатировали. Значит — не много!..
И опять руки Алексея пересчитывают валюту.
Рыжий англичанин с орлиным носом мрачно курит трубку.
— Ну вот и ол-райт, — сказал Алексей, закончив счет. — Теперь все в порядке. Гуд бай!
Англичанин, оставляя шлейф дыма, направился к дверям.
— Э!.. И еще в следующий раз привезите мне машинку— считать деньги!
— Машинка? — свирепо обернулся англичанин. — У меня нога здесь больше нет!..
Крутится ручка арифмометра.
Друг против друга — два заваленных бумагами стола.
Над первым — табличка с надписью: «Начальник Чукотки».
Над вторым: «Секретарь-переводчик».
Под табличкой Храмов с арифмометром. Рядом — Вуквутагин с винтовкой, в тесном английском френче и с сигарой в зубах.
Пересчитав доллары, Алексей подошел к сейфу, на котором теперь висит замок причудливой формы, снабженный наборным диском.
— Арестованный, отвернитесь!
Треск арифмометра смолк.
Набрав нужную комбинацию цифр, Алексей щелкнул замком и положил пачку денег рядом с теми, что уже скопились в сейфе.
— Приплюсуйте сегодняшние! — распорядился он.
Храмов повертел ручкой и вдруг произнес со священным трепетом:
— Миллион!..
— Сколько?..
Храмов кивнул на счеты.
Минуту оба молчали…
— Ну и что такого? — не совсем уверенно произнес Алексей. — Ничего тут особенного… Нормальная пошлина! Спасибо, Тимофей Иванович, можете идти отдыхать.
Храмов покорно поднялся, проследовал в курятник и закрыл за собой дверцу. В ней щелкнул английский замок.
Алексей задумчиво крутил ручку арифмометра.
— Задерживается товарищ Зюкин… И доллары лежат… Л ведь купцам только скажи — они и кирпич, и ситец… что хочешь привезут. А, Вуквутагин?..
— Капканы купить, — сразу предложил Вуквутагин.
— Что капканы!.. Хоть паровоз покупай! Все можно. И рельсы, и уголь… хоть целую железную дорогу!.. Ну а раз железная дорога — значит, заводы воздвигать будем! Чтобы был свой чукотский пролетариат! Верно?
Вуквутагин подумал и сказал:
— А песец тогда будет? За что пошлину брать будем?
— Тоже верно, — вздохнул Алексей. — Подумать надо… Но и время терять нельзя… Условия созрели, а сезон кончается. Заказывать — так сейчас!
Начальник Чукотки прошелся по комнате.
— Ну вот что… придется потихоньку самим начинать. Пора! Будем строить социализм!
Ночь. Поблескивают из курятника глаза Храмова.
Разложив бумаги, сидит за столом Алексей. Что-то пишет, временами покручивая ручку арифмометра.
— Тимофей Иванович!..
— У?.. — промычал Храмов.
— Паровозы почем в Америке — не знаете?..
— Не покупал…
Алексей поднялся, прошелся по комнате.
— А мрамор?
— Чего?..
— Мрамор… камень такой… а?
Храмов ничего не ответил.
Алексей снова сел за стол.
— Дурак ты дурак… — вдруг заговорил Храмов. — Паровозы!.. Лодочку бы тебе — да айда!.. А в Америке при миллионе да с Храмовым…
— Но-но! — прикрикнул Алексей. — Вы тут не агитируйте! Вы бы лучше мне свои деньги обратно отдали. Все равно они вам ни к чему.
— Вот я и говорю, что дурак… — горестно вздохнул Храмов.
— Ну куда вы их при Советской власти используете?
— Нету такой власти, — убежденно сказал Храмов. — Потому что не может быть такой власти… А насчет денег, — добавил он, — нам не к спеху… Обождем.
На дверях надпись: «Кабинет министров».
Из-за двери доносится неясный шум голосов.
В приемной рядком сидят Иемуши-сан, Пит Брюханов, рыжий англичанин и еще несколько торговцев. Англичанин пьет кофе, наливая его понемногу из объемистого термоса.
В сопровождении дежурного офицера стремительно вошел мистер Стенсон.
— Ба!.. — воскликнул Брюханов, картинно раскрывая объятия. — И вас ободрал комиссар!..
Стенсон сдержанно усмехнулся, по очереди поздоровался со всеми и сел в кресло.
— Придется немного подождать… — помялся офицер. — Час, другой…
— Час!.. — расхохотапся Брюханов. — Третьи сутки ждем! — Он наклонился к Стенсону. — И дернул меня черт сказать, что там наши денежки!..
С тех пор как в бильярдной бывшего купеческого собрания находился Анадырский совет, обстановка здесь мало изменилась.
Во главе зеленого стола стоял премьер-аптекарь и, размахивая руками, старался унять разноголосый гам.
— Господа! — кричал он. — Будем выше ведомственных интересов! Как говорили древние: «терциум нон датур!» — возглавить карательную экспедицию в Уйгунан может только один человек… Я предлагаю министра по делам отдаленных территорий!..
Министр по делам отдаленных территорий — мужчина с львиной гривой — одобрительно кивнул.
Но тотчас раздался голос его соседа:
— Вэто!.. Дело относится к ведомству юстиции!
— Истинно — вьето! Вьето!.. — подхватил купчина в поддевке.
— Тогда, может быть, министр торговли?.. кивнул в его сторону премьер.
— К чертям собачьим! — выкрикнул кавказец. — Кто на Чукотке — чукчи, да? Кто такой чукчи — национальность, да? Кто такой я — министр национальностей, нет? Давай отряд!
Кавказец вскочил, сорвал с себя башлык, выхватил из газыря папиросу и нервно закурил.
Остальные министры снова подняли разноголосый галдеж.
— Господа!.. — тщетно взывал премьер. — Господа!..
Брюханов отошел от двери и зашагал по приемной.
— Кабак!.. Правители!.. — повторял он, яростно плюя во все углы. — Навигация кончается… Разоримся, как есть разоримся!.. — Брюханов остановился перед Стенсоном: — Интересно, кто первый заплатил пошлину?.. Эх и дал бы ему в морду!
— Да, господа, это действительно невыносимо!.. — прервал щекотливый разговор Стенсон. Он отошел подальше от Брюханова и поманил к себе дежурного офицера: — В правительстве, я надеюсь, есть военные?
— Так точно! — ответил офицер. — Полковник Петухов-с!
— Пригласите господина полковника.
Через минуту в приемную вышел Петухов и хмуро к нырнул Стенсону.
