Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Дима. Это ты про Стрельцова, что ли?
Саша. Да, про него. Многие начинают вдвоём, а потом расходятся. А мы как-то грамотно разошлись в делах. Сохранили дружбу.
Дима. Как вы вообще познакомились?
Саша. Как-то очень обыденно. На какой-то мелкой совместной работе. Дремучий был, ударения не так ставил, говорил коряво. Просил меня девушкам открытки писать. Я ему всё замечания делал. Исправляли эти «звонит», «тубаретка». Исправляли до тех пор, пока ему из-за меня зубы не повыбивали. У меня была цепочка золотая, я ему тогда отдал, чтобы он зубы вставил.
Дима. Да ладно? У Стрельцова? Не может быть. Хочешь сказать, он так и ходит с золотыми зубами?
Саша. А кстати нет. Точно, у него же давно керамика. Ни фига себе… это куда же он мою цепочку? А? Нет, ты смотри. Вот ведь! Надо спросить. Вот видишь – дружба! Спасибо Дима, что напомнил.
Дима смеётся.
Саша. Что смеёшься?
Дима. Да я представил, как если б он тебе свои золотые зубы вернул. А у тебя фотографии есть? Стрельцова с золотыми зубами?
Саша. Наверное, есть где-нибудь.
Дима. Супер, покажешь потом, ладно?
Саша. Конечно, вот пришлёшь мне свой новый адрес, я тебе сразу отправлю, по почте.
От этой фразы оба сразу замолкают на какое-то время. Саша разливает очередную порцию, но пока не пьют.
Дима. Верно… верно…
Саша. А ты как думал?
Дима встаёт и отходит от стола к витрине, в которой вращаются пирожные.
Дима. А мне всё кажется в плохих ситуациях, что это сон.
Саша. Я тебе уже снился?
Дима. Нет, в первый раз.
Саша. Ну и как? Страшный сон?
Дима. Проснусь – расскажу. Пока не пойму.
Дима берёт в руки табличку с надписью «reserved».
Дима. Очень странный и всё-таки достаточно реальный, я бы сказал, цветной. Давай выпьем?
Саша. Молодец, давай. Мы тут для этого и собрались.
Дима возвращается, ставит табличку на стол, берёт рюмку.
Саша. Не люблю текилу.
Дима. И я не люблю.
Саша. Рекомендую взять лимон.
Выпивают.
Саша (закашлявшись) . Какая гадость. Кто же от неё получает удовольствие?
Дима. Мексиканцы. Что там у тебя дальше? Дай я выберу (Протягивает руку, берёт список.) Надо же, список написал, готовился. Хоть от руки, и то спасибо. Вот! Очень логично после темы «дружба» давай на тему «одиночество».
Саша. Одиночество. Хорошо выбрал.
Дима отходит к аквариуму, садится на стул.
Дима. Я почти уверен, что ты эту тему поставил в расчёте на то, что я скажу, что мне, дескать, одиночество неведомо. И ты сразу на моём фоне сделаешь такую мудрую гримасу.
Саша. И как? Мои ожидания оправдаются?
Дима. Боюсь тебя разочаровывать, но нет. Я хорошо знаю, что такое одиночество. Я вообще куда больше нормальный человек, чем ты хочешь меня изобразить.
Саша наливает два стакана виски и подходит к Диме, садится рядом, отдав ему один стакан.
Саша. Перестань всё перекладывать на себя. Что за мания величия? Я ничего не пытаюсь изобразить.
Дима. Мания величия? У меня? (Обводит всё вокруг.) А ты, видимо, социологический опрос проводишь. Из любопытства. Что тебя ещё интересует? Спрашивай.
Саша. А что ты вообще понимаешь под одиночеством?
Дима. Ну, точно не физическое состояние, если ты на это намекаешь. Неужели есть необходимость объяснять, что такое одиночество? То же, что и для тебя. Когда плохо. Иногда очень плохо.
Саша. Я так и думал.
Дима. Что на этот раз я не так сказал? Чем тебя мой ответ не удовлетворил? Только не говори, что ты получаешь страшное удовольствие от одиночества.
Саша. Не страшное, но получаю. Иногда. Иногда это большое удовольствие.
Дима. Нет, прости, совсем не могу согласиться. Одиночество – это всегда плохо. Что же хорошего быть одиноким? Ты просто путаешь два понятия. Побыть одному, одному – это да. Быть одному – согласен. Знаешь, я часто в Лондоне один гонял по улицам, ночью. Закрываю глаза и сразу представляю себе… Улицы, мягкий свет, весь Лондон освещён… редкие машины, свет от фар справа… в Лондоне я любил это ночное одиночество. Вообще, мне Лондон… Лондон – это просто любимый город.
Саша. А знаешь, какой у меня любимый город? Гмюнд. Три тысячи жителей. Три. И два духовых оркестра, каждый житель умеет играть на каком-либо духовом инструменте, чистота. Все эти улочки, дома, садики – как иллюстрации к сказам. Жить там нереально. Но неделю там провести, поскучать. После этого всё по-другому. А ты говоришь, Лондон. Там дома красивые. А люди очень некрасивые. И невкусно ужасно. Не могу я. Не, Лондон, конечно, – город главный. Всё в порядке. И всё равно. Что в Лондоне, что в Гмюнде – это, когда ты один.
Дима. Это где один? В Лондоне? Одиннадцать миллионов человек.
Саша. Каких человек, Дима. Англичан! Ты что, англичанин? Это не одиночество. Одиночество – это когда вокруг слишком много людей, людей, а не англичан, когда всем что-то нужно от тебя, а ты сам не нужен никому. И тебе никто не нужен.
Дима. Это как так?
Саша. Ну вот так. Когда ты сам никого не любишь.
Дима. Так не бывает. Я всегда кого-то люблю.
Саша. В нашей ситуации это звучит двусмысленно.
Дима. Да перестань ты меня всё время тыкать в эту историю! Сам только что мне тут говорил про детей! И теперь никого не любишь.
Саша. Что дети! Дети. Дети – это я сам и есть. Ещё б они меня не любили. Дети! Я их привык любить, я их даже во сне люблю. Вот будут у тебя самого дети, тогда поговорим. Но в одиночестве точно может быть и удовольствие.
Дима. И в чём?
Саша. В одиночестве можно успокоиться. Знаешь, бывает усталость такая, что перестаёшь существовать. Когда никого не любишь, тебя никто не любит. И, представь, это надо хорошо представить, как ты сидишь на заднем сиденье своей машины, тебя везут мимо, мимо всей этой жизни, мимо всего. Едешь по знакомым улицам, к которым ты привык. Ты просишь сделать музыку погромче, можно открыть окно, чтобы чувствовать ветер. И в этот момент можно даже лечь. Свернуться и замереть. И можно вдруг ощутить ту тонкую грань, на которой ты ещё думаешь, но уже не задумываешься. И от этого может случиться такое спокойствие. И даже то, что ты никого не любишь, – в этот момент это тоже спокойствие.
Дима. Это всё, конечно, очень красиво. Но неужели бывает так, что ты никого не любишь?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
