Книга Свадебный рэп - Виктор Смоктий

Саша хотел разлить остатки водки, но Леня решительно отобрал бутылку.

— Погуляли и хватит, — заявил он, — а то мы с тобой совершенно расслабились, а дел еще вагон.

— На то были поводы, — примирительно сказал Саша.

— Это какие же? — поинтересовался Леня, доставая из холодильника йогурты и четыре яйца, но, взглянув на «Хопкинса», два яйца положил обратно.

— Мой облом, твой приезд. Это что, разве не поводы, чтобы выпить? — с вызовом спросил Саша.

— Таких поводов я тебе найду тысячу, посинеешь пить, — саркастически заметил Леня.

— Ты зря иронизируешь, это у тебя проявление какого-то скопчества. Ведь вся история человечества, если посмотреть в корень непредвзято, — это постоянный поиск повода для выпивки. И чем крупнее личность, тем значительнее этот повод. Обычный человек обмывает покупку ботинок, ремонт унитаза, вступление в брак, рождение ребенка. Я не говорю, что это плохо, просто это так есть. У некоторых поводы мельчают или исчезают совсем, вот тут начинается алкоголизм.

Леня заслушался и чуть не сжег яичницу.

— Слушай, — сказал он, — а если и алкоголизм лечить с той стороны, с точки зрения укрупнения повода, повышения его значительности?

— Тут есть опасность впасть в другую крайность. Толстой, скажем, предлагает человеку ставить перед собой цель, выходящую за рамки реальной жизни, — сказал Саша, раздирая в тарелке дымящиеся куски яичницы, — но при этом исчезает сам стимул достижения цели, то есть повод для выпивки. Я, например, не уверен, что за пределами реальной жизни есть алкоголесодержащие сущности.

— Толстой не нальет, — подтвердил Леня.

— И так что ни возьми, везде повод первичен.

— И революции?

— В первую очередь. Любая революция — это только повод для разграбления винных подвалов. Свержение политической власти — это все слова, главное — подвалы. Там надо искать повод для совершения революции.

— Точно, — вдохновился Леня, — значит, развал СССР…

— Был запрограммирован, потому что надо было где-то выпить, и если бы они собрались не в Беловежской Пуще, а где-нибудь в Ческе Будеевице, хрен бы им удалось так просто завалить Союз нерушимых республик свободных. Повод не тот. Там это была бы просто пьянка, а здесь — событие мирового масштаба.

— Тогда и свержение Горбачева объяснимо, — продолжил Леня развивать стройную систему Саши о первичности повода для выпивки в причинно-следственной цепи исторических событий. — Понадобился кабинет, где Ельцин мог бы выпить со своими друзьями одну-другую бутылку виски, и пришлось выкинуть Михаила Сергеевича из отечественной истории. Говорят, во время этой исторической пьянки там кто-то даже мочился.

— К моей теории данный факт не имеет никакого отношения. Это скорее зоопсихология: животные очень часто метят свою территорию мочой и фекалиями, — заметил Саша, намазывая на тост мягкий сыр.

— Да, у людей считается западаю оправляться в комнате, если на столе стоят продукты, — озадаченно проговорил Леня. — Теперь я представляю, какой пресной была бы история, если бы все исторические свершения не были поводом для банкета. Мрак. Даже выпить захотелось. — Леня, потянулся к «Абсолюту», но Саша отодвинул бутылку:

— Давай будем последовательны до конца: определимся с поводом, добьемся его осуществления и с чувством выполненного долга оторвемся по полной программе.

— Давай, — согласился верный друг, — только если ничего у нас не выйдет и мы везде пролетим, все просрём и потеряем — тогда тоже по полной программе.

— Акуда мы на хрен денемся, — поддержал его предложение Саша. — Исключения только подтверждают правило. Аможет, это и не правило вовсе, атак, неверная гипотеза, и миром правят какие-то другие закономерности.

— Какие? — презрительно прищурился Леня. — Экономические, что ли? Они управляют миром до тех пор, пока кому-нибудь из гениев человеческих выпить не захочется. Атам есть эти законы, нет их — уже насрать, все начинают работать на будущий банкет. Убивают, терпят лишения, но повод определен, и уж тут хрен куда выскочишь. Потом миллионные жертвы оправдают исторической необходимостью, а ведь это просто кому-то по конкретному поводу выпить захотелось. Но наверное, бывают случаи, когда и дело вроде большое делается, и во главе личность крупная, но непьющая?

— Конечно, бывают, — согласился Саша, — но тогда это дело обречено на провал. Без вариантов. Возьми, например, того же Горбачева. Предложил вначале народу прекрасный повод — всем выпить в двухтысячном году на новоселье, а потом сам же все сухим законом и изгадил. Отнял у народа мечту, а тот ему и отомстил полным равнодушием во время разборки в девяносто первом. В страшное время живем… Раньше, например, какой-нибудь царь накуролесит, а расплата через века еле-еле его потомков достает. А сейчас не успел оскорбить народ нехваткой выпивки — и пожалуйста: заходят в кабинет, выпивают и ссут в красный угол.

— Большевики, — с отвращением сказал Леня. — Им всегда кажется, что цель оправдывает средства. А цель только тогда и цель, если это повод для выпивки, за это люди даже и на смерть пойдут, зная, что кто-то пусть не сейчас, а в будущем все-таки нажрется до усеру, пожиная плоды их нечеловеческих трудов. Только за это люди могут простить ошибки и даже преступления власти, ведущей их хрен знает куда, но где маячит выпивка.

— Не-а, — помотал головой Саша, — ни в жизнь не простят.

— Простят, — не унимался Леня.

— Спорим, не простят, — протянул руку Саша.

— На что? — азартно спросил Леня.

— Само собой, на бутылку, — сказал Саша.

— А как мы узнаем, кто проиграл? — поинтересовался Леня.

— Кто купит бутылку, тот и проиграл, — объявил Саша правила.

— Ну, тогда я проиграл, — с безнадежностью в голосе сказал Леня.

— Нет, я! — категорически возразил Саша. — Где здесь поблизости магазин?

— Я сейчас скажу ужасную вещь, но ты, пожалуйста, постарайся понять меня правильно. Да, каждый из нас имеет право и готов оказаться в проигрыше, но давай соберемся с духом и временно отложим реализацию этого права.

— Депонируем, — уточнил Саша.

— Да, до того момента, когда судьба однозначно даст нам знак, кто из нас действительно проиграл, — торжественно произнес Леня.