Ира подошла к шкафу. У нее были хорошие тряпки, оставшиеся от прошлой жизни. Но приходилось покупать и новые, чтобы соответствовать моде. На улице Горького она познакомилась с Шуриком, который фарцевал возле «Березки», и проблема была решена. Он звонил, если появлялось что-нибудь выдающееся, Ирина подъезжала к нему домой, смотрела и иногда брала, платя бешеные деньги. Шуриковы тряпки того стоили. За десять лет фарцовки у него выработался неплохой вкус. Именно на это в основном и уходили деньги от продажи дачи, хотя вещи брала Ирина редко. Зато она умело их комбинировала и всегда была вроде бы в новых нарядах. Переделала две мамины шубы в соответствии с требованиями новой моды, и в норке либо в каракуле зимой на московских улицах Ирина выглядела на миллион.
Сейчас она выбрала короткое голубовато-серое платье под цвет глаз. Цепочка, кулон, серьги. Сапоги на платформе. Платформа недавно вошла в моду и была ее новым приобретением.
Он ждал Ирину у входа в ресторан. При приближении ее извлек откуда-то розу. Поцеловав ей руку, протянул розу, сказал:
— Осторожно — шипы.
Ирина толком и не помнила, о чем они говорили, когда сидели за столиком и когда танцевали. Нельзя сказать, что она потеряла голову от счастья, просто собственные мысли слишком занимали. Под его взглядом у нее опять сладко заныло в низу живота. Может, ускорить события? «Подождем», — решила, подумав. Не вешаться же на шею самой. Они доехали до ее дома на метро, под взглядами всего вагона. Красивая пара, ничего не скажешь. У подъезда она ждала намеков, но их не последовало. Поблагодарив за вечер, он поцеловал руку и удалился. Ирина даже осталась раздосадованной. У него же были свои соображения. Несмотря на богатый опыт ловеласа, Сергей впервые имел дело с такой красавицей. С юных лет усвоив, что процесс обольщения неизбежно должен занимать определенное время, он и применял это правило с куда менее привлекательными особами. А сейчас, с этой удивительной девушкой, тем более лучше было не рисковать, оставить попытку хотя бы до следующего раза. Он не раскусил Ирину. И, поймав пару раз ее странный задумчивый взгляд, не рискнул сразу развивать сюжет. Интересно, что ее в нем привлекло? С кем она встречалась раньше, с кем трахалась? «Наверное, прошлое богатое», — вдруг подумал Сергей с неожиданной злостью. В сердце поселилась тревога. Раньше он возвращался со свиданий в приподнятом настроении, одержав очередную победу. И даже когда не одерживал — бывали у него пару раз обломы по этой части в жизни, — настроение все равно не портилось. Не дала эта, даст другая. Сейчас же он впал в задумчивость. Ирино лицо стояло перед ним. Невпопад ответил на вопрос жены и, поймав ее удивленный взгляд, встряхнул головой.
— Извини, был тяжелый день. Столько всего навалилось. Ничего не соображаю. — Пустился ей рассказывать про неурядицы и интриги на кафедре, постепенно приходя в себя.
Ирина же наконец решила, что все к лучшему, и на этот раз спокойно уснула. Ни желания, ни эротические сны ее в тот вечер не навещали.
В субботу вечером он позвонил опять и пригласил ее в воскресенье за город. Предложил поехать в Передел-кино посмотреть на писательские дачи. Уже близилась зима, но дни стояли солнечные и довольно теплые. Встретились под расписанием электричек на Киевском вокзале. До Переделкина и ехать-то всего минут двадцать пять. Побродили по дачному поселку. Она опять была задумчива, но на этот раз всю дорогу вспоминала родителей и их прошлую жизнь. Или слово «дача» вызвало эти воспоминания. Он же говорил без умолку, что-то рассказывал, шутил, изо всех сил стараясь заинтересовать. Но, несмотря на весь романтический флер, болтовня эта потихоньку начала раздражать Ирину. А когда она опять почувствовала прилив желания, с досадой подумала: «Не могу же я сама сказать этому идиоту, что мне от него нужно. Или он вообще импотент, хотя нет, это исключено, он просто меня боится. Проклятая внешность. То, что должно привлекать, почему-то отталкивает».
Она сказала ему, что замерзла и пора ехать домой. В тоне ее голоса он уловил легкую досаду. Они пошли к электричке.
«Может быть, она хочет того же, а я, как баран, таскаю ее по этому дурацкому лесу? Рискнуть — не рискнуть. А что я теряю?» Сергей почувствовал, что третьего раза не будет. Ирина не любила ждать подолгу и была сейчас зла, изо всех сил сдерживая себя.
«Черт, — подумала она, — ну почему я в этой жизни не могу получить самую простую вещь, которую имеют все. Даже самые замызганные и уродливые бабы. То ли выбрала неправильно, какой-то вялый попался, то ли боится, но сколько можно бояться? Вроде бы симпатичный, здоровый, высокий. Может, у него комплексы? Хотя это у меня должны быть комплексы, я в первый раз. Стоп. Уже приехали. Если не созрел, а это сейчас выяснится, больше ни за что. Никаких встреч. Пустая трата времени».
Зря она так разозлилась. Он напросился на кофе, пытаясь произносить заученные фразы спокойным, уверенным голосом. Мило улыбнувшись, она пригласила его в дом. Пока он рассматривал фиалки, достала кофемолку и джезву. Он вызвался молоть, разглядывая необычную конструкцию, пытался успокоиться. Она в это время прикидывала, лихорадочно вспоминая, сроки месячных — все в порядке, нечего бояться. А все и дальше было в порядке. Выпили кофе из ее белых хрупких чашек, он ел ее глазами, потом сказал тихо:
— Ты, конечно, знаешь, какая ты красивая. Я таких никогда в жизни не видел. Ты мне очень нравишься, Ирина. — Он целовал ее, запрокидывал голову, проникая языком ей в рот. Иринино так измотавшее ее за последнее время желание вспыхнуло с новой силой. Заныл опять живот, намокли трусики, а он ласкал и ласкал ее, не веря своему везению. «Обалдеть, обалдеть», — стучало молотком в мозгу Сергея в унисон с разыгравшимся сердцем. Наверное, правильно говорят, что мужчина в такие минуты ничего не соображает. Он почти не соображал. Ирина мягко утянула его в комнату, они медленно перемещались к дивану. Он уже снимал с нее одежду, одной рукой ласкал грудь, а другой пытался расстегнуть лифчик. Несмотря на некоторый опыт, это ему не удавалось. Ирина расстегнула сама. В этой возне с раздеванием сначала ее, потом его, она вдруг осознала, что ее возбуждение бесследно прошло в самый нужный момент, а в голову лезут разные ехидные мысли, вроде: «Ну что, дождалась дефлорации, дура?» Но отступать было поздно. Она прикрыла глаза и застонала еле слышно, чтобы не выглядеть идиоткой. Из-под приспущенных век разглядывала его торчащий член. Ей вдруг стало весело. Ничего, на трезвую голову я все спокойно рассмотрю. Боже, ну и штуковина! На конце его выступила капля, почему-то напомнив зиму, мороз и как-то виденного маленького мальчика, румяного, с висящей из носа соплей. Дура, одернула себя Ирина. Надо сосредоточиться, вспомнить быстро или сон, или порнушку. Подумав, она опять чуть слышно застонала, изображая страсть. Он добросовестно продолжать ласкать ее, сам сдерживаясь из последних сил. Затем, совсем изнемогая, раздвинул ей ноги и сильным толчком вошел в нее. Боль при этом она испытала, но не такую сильную, а теперь ждала, что, возможно, захлюпает кровь. Он постанывал, трахал и трахал, забыв обо всем на свете. Ирина, полежав немного, решила, что все обошлось и крови вроде бы нет, и непонятно, что она об этом так переживает, решила, что так лежать нельзя. Об этом говорили и девчонки в общежитии, упоминая бревно, да и в порнухе пары двигались взаимообразно. Она попыталась двигаться в такт, ничего, вроде получилось, он стонал все громче. У Ирины мелькнула мысль о соседях, да и надоело уже. Непонятно, в чем тут смысл, продолжала она анализировать ситуацию, когда он наконец с громким стоном упал на нее и задергался. Вот тут она почувствовала внутри что-то горячее, липкое и влажное. Мне надо тоже принять участие, догадалась Ирина. И вслед за ним тоже застонала и вздрогнула несколько раз, изображая оргазм. Хорошо, что он был ей знаком не понаслышке. Они долго лежали, он гладил ее волосы, повторяя:
