А с деньгами действительно становилось все хуже и хуже. Относительное благополучие первых двух лет после свадьбы как-то незаметно исчезло. Прошли те времена, когда Игорь приносил домой достаточно денег. Теперь приходилось считать каждую копейку, а почему так получилось — Игорь говорить не хотел. Или отмалчивался, или говорил, что все это временные трудности, дела в магазине идут не так хорошо, как они рассчитывали, но вот они закупят новую, большую и дешевую, партию товара, и все наладится…
Но ничего так и не налаживалось, а в последнее время Настя боялась даже спрашивать у мужа, как идут его дела — Игорь так смотрел на нее, как будто она совершенно посторонняя, или зло огрызался. Но сегодняшняя его истерика уже переходила все границы — такого еще не было никогда.
Настя поцеловала сына в нежную щечку, порозовевшую после сна и мокрую от слез, ласково провела рукой по его встрепанным мягким темным волосам.
— Ты что, Никуша? Что ты плачешь?
— Мама, почему папа так кричит?
Настя незаметно для сына вздохнула. Ну как она объяснит малышу, почему так кричит его папа, когда она и сама-то этого не понимает? Да если бы и понимала, все равно ведь Никитке этого не скажешь.
— Что ты, маленький! Тебе просто показалось. Это же радио работает.
Лоб Никиты перерезала крошечная вертикальная морщинка, которая всегда появлялась, когда он напряженно над чем-то задумывался. Через несколько секунд он недоверчиво переспросил:
— Радио?
— Да, Никуша, радио. Просто я нечаянно его слишком громко включила. Вставай, маленький, пора в садик собираться. Вставай, Никита, умывайся, а я пойду тебе кашу сварю.
— А ты сегодня в садике работаешь? — с надеждой спросил Никита.
— Нет, сегодня не в садике. Но я тебя пораньше заберу, хорошо?
Сын серьезно кивнул ей, вылез из кровати и потопал в ванную, подтягивая на ходу свои пижамные штанишки с нарисованными на них слониками совершенно отцовским движением. Никита был очень самостоятельным молодым человеком и терпеть не мог, когда ему лезли помогать без его просьбы. Родителям он позволял купать его, но вот никакого контроля за своим умыванием не выносил.
Настя принялась убирать его постель и вдруг опустилась на диван, прижав к лицу Никиткину подушку и вдыхая такой родной запах детских волос. Господи, что же такое творится с мужем? Почему он так кричал на нее? Ведь это несправедливо, она же не для себя у него денег просит, не на тряпки какие-нибудь, он не может этого не понимать. Что с ним вообще в последнее время происходит? Раньше Игорь всегда рассказывал ей о своих делах, а теперь слова из него не вытянешь. Домой стал приходить все позже и позже, нередко от него пахнет спиртным… Что случилось?
Ну понятно, что дела у него идут плохо. Это видно — денег-то нет совсем. Вот пришлось в садик устраиваться, подработать хоть немного. Хорошо еще, что удалось пристроиться в тот, куда Никитка ходит, а то совсем бы сына не видела, только вечерами…
Все это началось примерно через год после рождения Никиты. Деньги, которые зарабатывал Игорь вместе со своим Виктором, оказались не такими уж большими, и когда Никите исполнилось два годика, Настя получила диплом и начала искать себе работу. Игорь сначала был против, говорил, что все это — временные трудности, что со дня на день все наладится, но, когда в очередной раз Насте не хватило на детское питание и вновь пришлось просить у матери, она не выдержала и решительно заявила мужу, что пойдет работать.
— Ну, не знаю, Настюша… — задумчиво протянул он. — Может, ты и права. Что ж, поработай пока, хоть что-нибудь заработаешь, а там и у меня все наладится.
Настя, оставляя Никитку матери Игоря, принялась подыскивать себе подходящее место — такое, чтобы можно было не целый день пропадать на работе. Она обегала несколько школ, но везде ей предлагали только старшие классы, да и расписание было очень неудобным. Попятное дело, хорошие часы расхватали те, кто работал уже давно, а новеньким доставалось что похуже. Может быть, с точки зрения старых учителей, это и было справедливо, но Настю никак не устраивало.
Неделя прошла в бесплодной беготне. Как-то вечером, когда Игорь вернулся домой пораньше и с удовольствием наворачивал гороховый суп, держа на колене Никитку, Настя вновь огорченно доложила ему, что никак не может найти ничего подходящего.
— Для своих они, что ли, младшие классы держат? Конечно, с ними работать легче, чем со старшими, — с этими акселератами на других-то уроках беда, а уж на физкультуре вообще кошмар. Нет, со старшими я работать не смогу…
— Настя, а что бы тебе к Сергеичу не обратиться? — оторвался от супа Игорь. — Нет, в самом деле — ты ж у него всегда в любимицах ходила. Съезди к нему, наверняка он что-нибудь для тебя найдет, у него же тьма учеников наш спортфак позаканчивали.
— Да неудобно как-то. Сто лет не появлялась, а тут — здрасьте, Сергей Сергеич, устройте меня на работу.
— Глупости, — уверенно отрезал Игорь. — Иди, не сомневайся — он только рад будет тебе помочь, тем более что это для него ничего не стоит. Несколько звонков — и ты работаешь.
Так оно и вышло. Правда, Насте пришлось ехать с Никиткой — Алевтина Григорьевна, мать Игоря, собиралась на какие-то процедуры в поликлинику, и оставить сына было не с кем. Но так получилось даже лучше — не пришлось извиняться, бормотать Сергею Сергеевичу про безумную занятость, про то, что совершенно невозможно было выбрать время, чтобы навестить своего бывшего тренера. Присутствие серьезного глазастого Никитки делало все эти оправдания совершенно ненужными.
Внимательно посмотрев на малыша, Сергей Сергеевич присел перед ним на корточки и улыбнулся ему так весело, что Никитка в ответ залился счастливым смехом и тут же потянулся к нему ручками, хотя обычно к посторонним относился с большим недоверием. Знакомство состоялось, и вскоре мальчишка уже деловито обследовал лежащий в углу спортивный мат, оживленно шлепая по нему ладошками и весело повизгивая. Дома ковер был совсем не такой!
— Значит, ты все-таки за Игоря Полякова вышла? — помолчав, спросил у Насти тренер.
— А почему все-таки? — недоуменно поинтересовалась она, заправляя за ухо непослушную прядь волос.
Сергей Сергеевич как-то странно замялся.
— Ну как же — вы оба, как школу окончили, спорт забросили, сюда — ни ногой, я о вас ничего не знаю. Может, ты еще кого-нибудь себе нашла.
— Вот еще, — фыркнула Настя. — Зачем это мне? Только, Сергей Сергеич, вы, по-моему, что-то другое хотели сказать.
— Да ничего я не хотел. А собственно говоря, почему бы и нет? Я вот что скажу тебе, Настя — не пара тебе твой Поляков. Уж извини меня, старика, за прямоту, но вот так я думаю, и точка.
Настя была совершенно ошарашена его словами. Своего бывшего тренера она очень уважала и не придать значения его словам не могла. Но почему он так говорит? Правда, он всегда лучше относился к ней, чем к Игорю, она это чувствовала, но думала, что это потому, что она просто лучше стреляла, грея своими результатами сердце бывалого спортсмена. А получается, что причина в чем-то еще? Странно…
