– Я не железная леди Маргарет Тэтчер! Посмотрите на меня, Алесь Валерьевич! Перед вами – измотанный больной человек… – завела Лилия Горная.
– Не верю, как сказал бы Константин Сергеевич Станиславский, – строго остановил ее монолог Алесь Валерьевич. – Вы – здоровая, как лошадь, вы – цветущая роза. А если больны, зачем надеваете такое откровенное яркое платье? Вы женщина-призыв, женщина-салют и вообще, ваш голос, милочка, надо эксплуатировать в хвост и в гриву! У вас – вечерний волнующий тембр, он будоражит нутро, щекочет нервы. Если бы таким голосом говорила моя жена!..
Тут шеф замолчал, поперхнулся, покраснел, позеленел, схватил степлер и начал им нервно щелкать. Сотрудники радостанции «Утренний брысь» знали: это – плохая примета. Обычно за щелканьем степлером следовало чье-нибудь увольнение.
Лилия Горная снова похолодела и теперь вытянула ноги вперед, чтобы колени противно не дрожали. Но была опасность, что в этом положении их сведет судорога – на нервной почве.
– Мое последнее слово такое, – процедил шеф. – Или вы в течение недели запускаете новую программу о любви и полах, или подаете заявление об уходе. Эфир не должен молчать!
Последнюю фразу шеф любил повторять везде, где мог, причем даже не говорить, а как бы высекать из гранита: на совещаниях, в застольях, на бизнес-ланчах и бизнес-обедах, в автомашине, курилке, поднимаясь в лифте и спускаясь по лестнице. «Эфир не должен молчать!» было производственным девизом Алеся Валерьевича.
Итак, шеф был сама твердость и непреклонность, он смотрел на подчиненную, как проголодавшийся удав на жирного кролика.
– Запомните, эфир не должен молчать! – веско повторил Алесь Валерьевич. – А теперь – идите! – красиво скомандовал он.
Не смотря на то что перед ней разверзлась пропасть под названием «увольнение», Лилия Горная почувствовала: настал ее звездный час. Не случайно сегодня утром школьная подруга Зойка Гонсалес-Поплавкова орала в телефонную трубку про Лилину интуицию. Интуиция проснулась в груди молодой женщины, начала щекотать горло, шептать подсказки, призывать к решительным действиям. Лилия отдалась на ее волю.
– Алесь Валерьевич, у меня есть мечта, – интимно сообщила радиоведущая, вложив в эти выпорхнувшие из уст шесть слов столько меда и сладкого яда, что шеф весь обратился в слух. Теперь он напоминал не голодного удава, а напрягшегося кабана, учуявшего кабаниху, готовую к свадебному танцу.
– Что? Что за мечта? – охрипшим шепотом выдавил из себя Алесь Валерьевич.
– Вы хотите, чтобы я работала на вас на износ? – доверительно поинтересовалась Лилия. Эта фраза прозвучала не только двусмысленно, а даже в некоторой степени многослойно. Можно было черт знает что подумать о простом слове «работала» и не менее простом слове «на износ».
Меда в голосе Лилия не убавила, наоборот, она этот мед сгустила, шефа прямо заколотило в кресле крупной дрожью, словно радиоведущая намекала ему на длинную ночь близости.
– А вы говорите, что тема полов не ваша, – выдохнул ослабевший и тающий от предчувствий Алесь Валерьевич. – Горазды вы, Лилия, голову морочить.
– У меня есть мечта, – снова протянула Лилия.
– Какая? – прошептал Алесь Валерьевич, подавшись грудью к подчиненной; на то, что между ними есть преграда – стол, шеф не обращал внимания. Под натиском его груди со стола посыпались ручки, степлер, бумаги, покатился беспомощно апельсин: шлепнулся на пол мягким боком, и фрукт отчего-то стало жалко до слез.
– Алесь Валерьевич. Я всю жизнь мечтала освоить… – Опять мед, опять чудовищно очаровательный тембр, опять интим в каждом звуке.
– Что? Что? Что? – почти страстно зачтокал шеф… Господи, как его оказалось просто завести, буквально с полуоборота, словно лодочный мотор марки «Ветерок»!
– Мечтала освоить несколько латиноамериканских танцев, – сообщила Лилия Горная и закатила глаза с волокитой.
– Дальше, – расслабленно вымолвил шеф. Он, видимо, решил, что в рыжей головке госпожи Горной живет сумасшедшая эротическая фантазия: ночь, полусвет, латиноамериканская музыка, настоянная на запахе гвоздик и орхидей, латиноамериканский дуэт – он в темно-синем, она – в ярко-красном, и они медленно…
– Я хочу танцевать латиноамериканские танцы! – лучезарным тоном доверила мечту шефу Лилия Горная. – Они лучше всякой зарядки, йоги и дыхательной гимнастики по Бутейко. Они мне просто необходимы, чтобы повысить мой профессиональный уровень. Бедра двигаются, спина прямая, живот подтянут, кишечник работает безотказно, ноги вибрируют, руки плещутся, как крылья. Ах, ой! Легкие, как кузнечные меха, голос… Голос – то, что вам от меня надо: микрофоны плавятся, слушатели сходят с ума и разбивают в экстазе телевизоры, чтобы ничто не могло отвлекать их от прослушивания наших радиопередач.
Лилия Горная вскочила с места и проделала перед шефом несколько неотточенных телодвижений, за которые первый бы дежурный врач психиатрической клиники, встретившийся ей на пути, увез ее в эту самую клинику. Но Алесь Валерьевич не был врачом, и его обуял восторг: шеф сорвался со своего места, подкатился к Лилии Горной, схватил ее в объятия и, как заправский мачо, сделал с нею по кабинету несколько вальсовых туров.
Со стороны парочка смотрелась довольно оригинально, это самое мягкое, что можно было бы заметить в скобках.
– Что я должен сделать, чтобы тайное желание стало явным? – задышал в ухо Лилии Горной Алесь Валерьевич.
– Ничего, пустяк, – легко ответила она. – Всего двадцать пять тысяч долларов, и я ваша на год.
– Зачем вам такая некруглая сумма? – поинтересовался беспечно шеф.
– Снять студию, сшить пару платьев в перьях и блестках, что еще? Да, оплатить занятия. Потом еще какие-то мелочи набегут… Но зато представьте, Алесь Валерьевич, какие программы я создам. Хороший голос может быть только в здоровом, танцующем теле. Помните – живот, спина, ноги, руки. Я вам обещаю, что не подкачаю, «Утренний брысь» будут слушать везде.
– Я согласен, – жарко прошептал Алесь Валерьевич. – Студия так студия. А снятая квартира за триста пятьдесят баксов в месяц не устроит?
«Урод комнатный, – пронеслось в голове Лилии Горной. – Он думает, что я ему уже отдаюсь».
– Нет, не устроит, только нал в вышеуказанных долларах, – мягко ответила она и выскользнула из потных ладоней шефа. – Ах, Алесь Валерьевич, какой вы энергичный и энергетичный. У вас, наверное, мощное биополе, я вся горю.
Лилия подхватила с кресла свою австралийскую сумочку, грациозно бросилась к дверям, от дверей повернулась и зачем-то через правое плечо подмигнула шефу, который застыл посреди комнаты в столбняке.
– Вы – нал через два дня, я вам – мочеполовую программу через неделю, – довольно цинично подытожила она и исчезла за дверью.
…Во время непростого, местами даже жаркого разговора с Алесем Валерьевичем Лилия Горная держала в голове три вопроса: почему на кухне Зойки Гонсалес семь человек падали в обморок? Убил ли занудливый рекламный агент Огуранов 115 человек? Кто бывает в ее квартире, когда она отсутствует?
