— А теперь все восхищаются твоим успехом и говорят, что ты гений. — Милли улыбнулась ему.
— Не все, конечно. — Дез упивался ее близостью, теплом улыбки. — Но я горд, что не позволил сбить себя с пути. Теперь твоя очередь исповедоваться.
— Ну, я буду стилистом-парикмахером. По крайней мере, сейчас мне кажется, что я не брошу это занятие.
— Нет, это не считается. К этому ты уже идешь. Как насчет того, чего тебе хотелось бы, но пока не удается?
Милли нахмурилась и призналась:
— Знаешь, я очень жалею, что отказалась от спорта.
— А почему? Боялась, что тебя постигнет судьба Роба?
— Нет, конечно, нет. — Она грустно покачала головой. — Моя мать долго вынуждала меня к этому, говорила, что бессмысленно и эгоистично тратить силы и деньги на то, что не будет приносить средства к существованию.
Дез мысленно улыбнулся. Милли — эгоистка? Что угодно, только не это.
— Ты была очень хороша. По-настоящему хороша. И на воде даже больше, чем на велосипеде. — Он нежно поправил рыжую прядь, что выбилась из ее прически. — Думаю, ты и сейчас могла бы блеснуть в «Колумбийском двоеборье».
— Ты так считаешь? — Милли чуть не задохнулась от волнения.
— Я неплохой эксперт. Что бы ты ни думала, ручаюсь, ты — необычная, особенная.
— Увы, теперь уже поздно об этом говорить. Мои лучшие годы уже позади, — вздохнула она.
— Подожди, Милли, подожди. Ты будто повторяешь чужие слова.
— Да, действительно. Я хотела в прошлом году вернуться к тренировкам, но Крис отговорил меня…
— Твой Крис, просто негодяй. Хочешь, я пойду и изобью его?
— Звучит соблазнительно. — На ее губах заиграла улыбка. — Но, пожалуй, не стоит.
— Тогда, когда кончится ливень, я могу проколоть шины на его жалкой таратайке.
— Или насыпать сахару в бензобак.
— Давай лучше закажем ужин ему в номер и подмешаем слабительного.
Милли радостно хихикнула. Так-то лучше, подумал Дез. Ей чертовски идет улыбка.
— Лучше потихоньку пробраться в их номер и проколоть весь их запас презервативов!
— Ты ведешь жесткую игру, малышка!
Она скорчила насмешливую гримасу и показала ему язык.
— Да! Железная Милли, на тропе войны!
Но она вовсе не походила на железную. Она была нежная и мягкая, и такая… Боже, такая соблазнительная! Как кто-то мог решиться причинить ей боль?
— Этот парень ничего не понимает. — Дез взял ее лицо в ладони. — Ты заслуживаешь лучшего.
— Да? — Ее зеленые глаза бросали ему вызов.
Дез знал, что она нуждается не в словах. К тому же слова его не могли выразить того, что он чувствует к этой потрясающей женщине, появившейся… нет, буквально ворвавшейся в его жизнь, когда он больше всего в этом нуждался.
Он потянулся к ней губами. И она встретила его, и радостно вздохнула. Или это был его вздох?
Милли прижалась к нему, пахнущая, шампанским и клубникой. Ее губы были послушны и требовательны одновременно. Он, чуть приоткрыл свои, приглашая, и она откликнулась. Язык коснулся языка, сначала робко, потом настойчиво, потом умоляюще. Да, он не ошибся. Милли кипела страстью, той страстью, которая была второй частью ее натуры, спрятанной пока от мира.
Дез осторожно притянул ее к себе, не отпуская упоительных губ. Они целовались, забыв обо всем на свете, кроме них самих. Он почувствовал на своей груди давление ее твердых, напряженных сосков, уловил лихорадочное биение ее сердца. Да кто он такой, чтобы надеяться устоять перед таким искушением?
Невообразимым усилием воли Дез заставил себя оторваться от Милли, попытался заглянуть ей в глаза. Но она отвернулась, будто внезапно смутилась, и ему пришлось повернуть ее лицом к себе.
— Я так рад, что ты появилась. Ты чудо, случайно залетевшая на огонек бабочка.
Она улыбнулась припухшими от его поцелуев губами и прошептала:
— Я тоже рада.
Он гладил ее затылок, шею, потом скользнул рукой к нежному плечу. Он хотел порвать тонкий шифон, мешающий ему упиться ее наготой. Но страх отпугнуть Милли сдерживал его страсть.
— Дез, Дез!
— Да, Милли? — Он нежно провел рукой по ее спине.
Она облизнула внезапно пересохшие губы, доведя его до неистовства.
— Дез, пойдем в спальню. Дез…
Он замер, не решаясь, поверить в услышанное. Но откровенное, жадное желание в ее глазах рассеяло все сомнения.
— Ты уверена, что действительно хочешь именно этого?
Милли улыбнулась и провела рукой по его груди.
— Да, Дез, уверена, — прошептала она. — Я хотела этого с той самой секунды, как увидела тебя внизу, в холле…
5
Они прошли в спальню, не размыкая объятий, и остановились у широкой кровати. Не отрывая взгляда, Дез притянул Милли к себе и нежно поцеловал. Ответный поцелуй — пылкий, настойчивый — потряс его.
Их языки встретились, жадно рванувшись навстречу друг другу. Дез осторожно провел пальцем по контуру ее лица, по шее, и губы немедленно устремились вслед. Он покрывал ее мелкими, быстрыми поцелуями, спеша поскорее узнать каждый дюйм упоительно нежной кожи, будто хотел наверстать то упущенное время, когда они желали друг друга, но не надеялись утолить эту жажду.
Милли вытащила край его рубашки из джинсов и провела прохладной рукой по голой спине, упиваясь ощущением обнаженной кожи Деза. Он улыбнулся в ответ и потянулся к ее прозрачной блузке.
— По-моему, она тебе больше не нужна…
Милли засмеялась от счастья, освобожденная им, от лишней помехи. Нежный шелк ее белья ласкал сильные пальцы, намекая и маня. Его рука оторвалась от тонкой талии, скользнула вверх, к еще большему блаженству — к округлому таинству грудей. Ладонь слегка коснулась напряженного соска, и Милли задохнулась от блаженства.
Тогда Дез легонько двумя пальцами сжал сосок, и она задрожала. Ее удивительная чувственность потрясла его, сделала собственное желание почти непереносимым.
Не переставая ласкать одну грудь, он склонил голову и приник к другой. Мокрый шелк скользил по соску вместе с его языком, многократно усиливая ощущение. Милли застонала, не в силах терпеть сладостную муку…
Но вот Дез отстранил ее от себя и залюбовался ослепительной белизной кожи, подчеркнутой черным, мокрым от его поцелуев кружевом бюстгальтера.
— На что ты смотришь? — кокетливо спросила Милли.
— Упиваюсь тобой, красавица.
Она засмеялась, и начала неловко расстегивать его рубашку. Дез попытался помочь ей, но она нетерпеливо оттолкнула его руку. Наконец полы разошлись, и Милли прильнула к обнаженной груди.
