— Тони, как ты считаешь, плохо иметь роман до свадьбы?
Глаза девушки скользнули по обручальному кольцу на пальце Джулии. Оно появилось там меньше месяца назад.
— Я не знаю, как ответить. У меня на родине это не имело бы ни малейшего значения, но здесь… — Тони смущенно пожала плечами. — Ну, греческие девушки не флиртуют до свадьбы, так ведь?
Легкий румянец окрасил миленькое личико Джулии.
— У меня был молодой человек в университете. Его зовут Костас. — Гречанка рассеянно подняла с земли камешек и стала вертеть его в руке. Она сильно стеснялась.
— А Стефанос знает об этом молодом человеке? — поинтересовалась Антония.
— Нет, я не осмеливаюсь сказать ему!
— А Дарос и твоя мама? Им об этом известно?
Студентка кивнула. Ее румянец стал ярче.
— Они знают о Костасе, но, конечно, не всё.
— Всё? — У Тони сжималось сердце. — О чем ты, Джулия?
Гречанка сглотнула.
— Я бы не сделала этого, если бы понимала, что он не собирается на мне жениться.
— Ты? — Антония уставилась на приятельницу, не веря своим ушам. — Но, Джулия, это ведь запрещено в Греции. Тебе же нельзя даже просто встречаться с мужчиной.
— В университете все по-другому, — вздохнула студентка. — Взгляды меняются. Мы все далеко от дома, и… и у нас есть молодые люди.
«Я-то почему дрожу?» — спросила себя англичанка. И тем не менее, она продолжала дрожать, задавая следующий вопрос: — Дарос ведь когда-нибудь это выяснит?
— Я не знаю, Тони. — Слезы наполняли большие карие глаза Джулии. — Понимаешь, я должна буду сообщить Стефаносу перед свадьбой, что я потеряла невинность. Должна ведь?
Антония надолго задумалась. Пожив в Греции, она понимала: у ее подруги будут большие неприятности, когда ее жених обнаружит, что невеста не блюла целомудрие.
— Полагаю, тебе следует рассказать ему, — произнесла наконец англичанка. — Да, ты должна.
— В таком случае Даросу все станет известно, потому что Стефанос, наверное, захочет разорвать помолвку.
— Куда ни кинь — везде клин. — Тони сочувственно взглянула на молодую девушку. — Почему же ты обручилась со Стефаносом?
— Брат и мама считали, что мне лучше забыть о Костасе, — вздохнула студентка. — Дарос давно знает Стефаноса и заверил меня, что тот будет мне хорошим мужем.
Антония заскрежетала зубами.
— Твой брат вынудил тебя обручиться с этим человеком просто потому, что они приятели! Потому что он посчитал Стефаноса хорошим мужем для тебя, — прошептала она. — О-о, я так злюсь, когда слышу подобные вещи! Ты должна решать, что тебе нужно, а не твой брат!
Джулия удивленно посмотрела на нее.
— Тони, ты не должна говорить о своем муже неуважительно, — укорила ее девушка мягко. — А что касается принуждения к замужеству, то Дарос лишь дал мне совет, как поступить. Я вольна была отказаться от помолвки со Стефаносом.
— Ты любишь его?
— Нет, Тони, — покачала головой гречанка. — Я люблю Костаса.
— Тогда зачем ты согласилась на это предложение? Ты ведь знала о проблеме, с которой тебе придется столкнуться.
— Я не понимала, что мне делать. Я не общалась с Костасом с тех пор, как он уехал из Афин в прошлом июне, — печально произнесла девушка. — И Дарос счел бы странным, если бы я отказала Стефаносу, ничего не объясняя. — Джулия замолчала, ее глаза снова наполнились слезами. — Думаю, я начала паниковать, потому что осознавала: в случае моего отказа брат станет расспрашивать меня о его причинах.
— Ты могла рассказать о своей любви к Костасу.
— Я не хотела лишний раз упоминать о нем: вдруг бы Дарос заподозрил неладное? Ты представления не имеешь, Тони, каким строгим бывает мой брат, — добавила студентка. — Я страшно боялась, что он догадается о моем проступке, поскольку при упоминании о Костасе я всегда краснела.
У Тони вырвался тихий вздох. Джулия просила о помощи, а она не в состоянии оказалась даже что-то посоветовать.
— Костас когда-нибудь говорил, что любит тебя?
— Много раз, — кивнула гречанка. — Я бы не решилась на близость с ним, если бы он не говорил. Я воображала, что он женится на мне, когда мы оба закончим учебу в университете.
— Где он живет?
— На острове Кос.
Антония перевела взгляд на яхту, подплывающую прямо к берегу.
— Значит, поэтому ты хотела, чтобы Дарос взял тебя с собой.
— Не совсем. Видишь ли, даже когда мы с братом отправлялись на Кос вместе, мы всегда пришвартовывались у дома Панайотиса, выпивали прохладительные напитки и потом сразу возвращались на судно, — объяснила Джулия. — Брат любит плавать на яхте, поэтому он сам всегда отправляется за Маргаритой и ее мужем, если у тех появляется желание навестить его. Нет, я бы не сумела встретиться с Костасом. Как бы я могла с ним связаться? Он обещал писать, но не сдержал обещания — ни одного письма за все прошедшее время! Дарос сказал, что, если бы мой возлюбленный собирался на мне жениться, он давно бы уже подошел к нему или к маме и попросил моей руки.
— Возможно, он заболел или у него что-то случилось…
— Он не заболел. Моя кузина видела его, и Костас сообщил ей, что не желает больше со мной общаться. — Девушка играла с камешком. Она бросила его в море, одновременно вытирая другой рукой слезы. — Думаю, мне следует забыть его и выйти за Стефаноса.
— Но ты же говоришь, Стефанос может отказаться от свадьбы.
— Если я не расскажу ему о своем романе, он женится на мне.
— А потом?
Джулия внезапно побледнела.
— Не знаю, Тони. — Она помотала головой и дрожащими губами добавила: — Я просто с ума схожу! О-о, что же мне делать!
Антония нахмурилась, чувствуя себя беспомощной.
— Если бы молодой человек написал тебе, поняв, что ты ему не безразлична, ты смогла бы разорвать помолвку? — спросила она.
— Бросить Стефаноса? Да, полагаю, да.
— Дарос позволит тебе? — удивилась Антония.
— Если поверит в искренность Костаса, уверена, он разрешит мне разорвать помолвку.
— Ты удивляешь меня. Я думала, твой брат заставит тебя сдержать слово, — призналась англичанка. — Ведь помолвка здесь связывает людей почти так же крепко, как и брак, так мне говорили.
— Все верно. Но Дарос примет во внимание мои чувства. Он очень добрый. Хотя ты и сама прекрасно это знаешь, — добавила Джулия.
Добрый? Взгляд Тони был прикован к яхте, но ее мысли вернули девушку к их первой встрече с судовладельцем. «Бессердечный» было более подходящей характеристикой. И с тех пор он не смягчился. Мужчина обращался к ней отстраненно, с механической вежливостью, когда они находились на виду у прислуги, и полностью игнорировал, когда они оставались одни. Последнее случалось нечасто — об этом Антония позаботилась. На самом деле безразличие мужа ее ничуть не трогало. Брак был необходимостью, временной мерой, и между вынужденными терпеть друг друга супругами речь не шла даже о дружеских отношениях. А что до интимных, Тони охватывала внутренняя дрожь в тех редких случаях, когда подобные мысли приходили ей в голову. Дарос твердо заявил о своих намерениях жениться на гречанке, знающей свое место. Антония очень сочувствовала этой неизвестной девушке, на которой в один прекрасный день остановится его взгляд, расчетливый и не выражающий ничего, кроме похоти. Слава богу, на нее саму мистер Латимер никогда не посмотрит с вожделением, решила Тони, когда однажды заметила, как мужчина бесстрастно взирает на ее полураздетое тело, пока она загорала на лужайке.
