— Зачем? Какая разница!
— Для тебя, возможно, и нет разницы, но ты же моя подруга...
— Конечно, Триш, успокойся. Если ты не хочешь розовое, я не надену, тем более что у меня ничего нет этого цвета. В банк лучше идти в черном.
— Какой ужас! Молодой? — вдруг издала вопль Триш.
— А я откуда знаю... — Патриция равнодушно пожала плечами. — Я же еще не была там.
— Ты идешь на похороны и не знаешь на чьи?
— Какие похороны? Я говорю о банке!
— О банке? А что с ним случилось? Они разорились?
— Боже мой, Триш! Ты меня совсем не слушаешь! Я собираюсь заняться форексом — такой игрой на повышение или понижение котировок валют на валютном рынке. Я читала об этом в журнале. Можно заработать много денег.
— Конечно, — согласилась Триш. — Но не тебе!
— Почему? — возмутилась Патриция.
— Потому что этому учатся, — чуть ли не по слогам отчеканила Триш. — А ты, если мне не изменяет память, имеешь за плечами курс гуманитарного колледжа, и то не полностью оконченного.
— Ну и что! Гениальным финансистом надо родиться. Сколько людей играют в шахматы, а Капабланка был один! Говорят, что он овладел этим искусством, просто наблюдая за людьми, играющими в шахматы.
— Возможно, так и было. Но я знаю другую историю...
— Про Капабланку?
— Нет, про себя, — ответила Триш. — Я тоже часто наблюдала, как играют в шахматы, но не только не стала чемпионкой мира, но даже не научилась играть. Этот эпизод из моей жизни тебе о чем-нибудь говорит?
— Да, о твоей тупости. Прости меня, Триш, но ты сама напросилась.
— А твой ответ говорит о твоей глупости, и прощения просить за свои слова я у тебя не намерена!
— Ты хочешь сказать, что с форексом у меня не получится?
— Слава тебе Господи! Дошло! Ты еще в казино решила бы попытать счастье. Там, говорят, тоже выигрывают.
— И проигрывают тоже! Знаешь, сколько создано произведений, в которых герой или один из персонажей разоряется? Великое множество! В литературе девятнадцатого века это был очень популярный сюжет.
— Знаешь, Пат, если бы ты занялась литературой двадцатого века, то нашла бы множество сюжетов, согласно которым персонажи разорились с помощью твоего форекса.
Патриция понуро опустила голову. Триш права. Но вдруг ее глаза радостно блеснули.
— Ты говоришь, что Тед скоро придет?
— Да, — ответила Триш, и, словно в подтверждение ее слов, прозвучал дверной звонок. — Вот и он, — объявила Триш и бросилась открывать дверь.
— Привет, Пат, как дела? — обратился к Патриции Тед, входя в комнату.
— Привет, Тед, я тебя очень жду.
Тед и Триш переглянулись. Слова Патриции их заинтриговали.
— Ты ждешь Теда? Я не ослышалась? — спросила Триш.
— Да, — ответила Патриция. — Мне нужен телефон Джима.
— Джимми? — хором спросили Тед и Триш. Они хорошо знали, что Патриция недолюбливает приятеля Теда, считает его глупым и неотесанным парнем.
— А зачем тебе Джимми? — Тед не скрывал любопытства.
— Хочу с ним посоветоваться.
Тед пожал плечами и продиктовал номер. Они торопились на мюзикл, поэтому у Триш не было времени допытываться у подруги, зачем той нужен телефон Джимми. Но по дороге в театр странное желание Патриции было основной темой их разговора. Начал его, как ни странно, сам Тед.
— Разве Пат не увлеклась Томом? — спросил он у Триш.
— По-моему, да. Совсем недавно они вместе смотрели «Чикаго». Она вернулась со свидания очень довольной.
— Тогда зачем ей Джим?
— Возможно, Пат на самом деле хочет с ним посоветоваться. Я думаю, это никак не связано с Томом.
— А я считаю наоборот! Вот если бы Пат встречалась с Джимми, а собиралась звонить Тому и советоваться с ним, то тогда я был бы с тобой согласен. Никакой связи с личными отношениями это желание не имеет. Том разбирается во многих вопросах. А о чем можно советоваться с Джимми? О выпивке? Разве только Пат решила вдрызг надраться... Тогда она выбрала правильный адресат.
— Но может быть...
— Триш, дорогая, ничего больше Джим не знает.
Но Тед ошибся. Оставшись одна, Патриция набрала номер Джима. Тот не заставил себя долго ждать и почти сразу поднял трубку.
— Привет, Джим! Это Пат. Ты играешь на бегах?
— Естественно! А что?
— И как? Успешно?
Джим вздохнул. Врать ему не хотелось, но звонок Патриции он истолковал по-своему. Он нравится Патриции, и она ищет повод с ним встретиться. Скачки лишь предлог, чтобы завязать разговор.
— Когда как, но большей частью я на коне, — прихвастнул Джим. — Хочешь тоже попробовать?
— Да, — воскликнула Патриция.
— Завтра скачки. Пойдешь со мной?
— Отлично, — обрадовалась Патриция. — Давай встретимся у паба «Чаррингтон Уильям IV».
— Заметано, — ответил Джим, немного удивившись тому, что Патриция не пригласила его зайти за ней домой.
Когда Триш возвратилась со свидания с Тедом, Патриция уже спала. Утром следующего дня Патриция проявила чудеса ловкости, чтобы уклониться от разговора с подругой о Джиме. Как ни странно, ей это удалось.
Триш отправилась на работу, и Патриция получила возможность избежать вопросов, куда это она собирается идти. Нарядившись так, как, по мнению Патриции, должны быть одеты дамы на скачках, она поехала на встречу с Джимом.
— Не могли бы вы снять свою чудовищную шляпу? — поспросил Патрицию молодой парень в переполненном вагоне метро. — Мне трудно стоять.
Патриция посмотрела на говорящего. Тот действительно вынужден был постоянно совершать акробатические упражнения. Он то слегка приседал, чтобы оказаться под шляпой, то сильно отклонялся в сторону, чтобы избежать с ней столкновения.
Поля шляпы были огромного диаметра и все время стремились соприкоснуться с лицом стоящего рядом с Патрицией молодого человека. В его положении любой красивый убор покажется чудовищным.
Патриция сжалилась над несчастным и сняла шляпу. Молодой человек облегченно вздохнул. Он даже взмок от постоянного напряжения.
Около паба Патриция увидела Джима. Он стоял, подпирая уличный фонарь, и лениво следил за проходящими мимо людьми. Он заметил Патрицию и помахал ей рукой.
— Подержи, пожалуйста, — обратилась к Джиму подошедшая Патриция и вручила ему маленькое зеркальце. — Вот так! — поправила она руку Джима.
Тот держал зеркальце очень осторожно, словно боялся, что этот маленький предмет моментально разлетится на осколки.
