— Мистер Пинтадо? — осведомился Джек.
Полноватый мужчина бросил ветошь в ведро и вылез из-под крыла.
— А вы, должно быть, Джек Суайтек?
— Совершенно верно.
— Кто это с вами, ваш друг? Барри Бондс на стероидах?
— Это…
— Михаил Барышников, — представился Тео, пожимая руку.
— Мой следователь, Тео Найт.
Алехандро постарался расправить плечи и выпятить грудь, но в глаза первым делом все равно бросался выпирающий животик.
— Я слышал, вы собираетесь защищать мою невестку.
— Я рассматриваю такую возможность, — ответил Джек. — Мы можем присесть где-нибудь и поговорить?
— Не думаю, что в этом есть необходимость. Разговор не займет много времени.
Джек в задумчивости покачался на каблуках. Собеседник оказался настроен более враждебно, чем он предполагал.
— Во-первых, позвольте заметить, что мне очень жаль вашего сына.
— Тогда почему вы хотите представлять интересы женщины, которая его убила?
— Главным образом потому, что я не считаю, будто это сделала она.
— Похоже, вы единственный, кто так не считает.
— У вас есть что рассказать мне, просветить меня насчет чего-либо?
Пинтадо бросил подозрительный взгляд на Тео, потом уставился на Джека.
— Вот что, парни, я ничего не намерен говорить вам. Вы здесь не для того, чтобы помочь мне. Все, что вам нужно, это вытащить ее.
— Мистер Пинтадо, я не собираюсь обманывать вас. Мне уже приходилось представлять интересы людей, которые были виновны. Но для меня этот случай необычен. Я совершенно искренен, когда говорю, что не заинтересован защищать Линдси Харт, если она виновна.
— Очень хорошо. Тогда вам следует свернуть свою палатку и отправляться домой.
— Я не могу сделать этого.
— Почему нет?
— Потому что я встречался с Линдси. Она заставила меня серьезно задуматься кое о чем. Линдси уверена, что ее подставляют. Она считает, что отчет СКР о следствии по делу — всего лишь прикрытие, дымовая завеса.
— Она твердит об этом вот уже несколько недель. Что еще она может сказать?
— Итак, вы не согласны с предположением, что вашего сына мог убить кто-то, имеющий на то скрытые причины?
— На что вы намекаете?
— Ни на что. Я просто задал вам вопрос.
— Мне осточертели люди, которые предполагают, будто моего сына убили из-за того, что я всю жизнь веду борьбу. В том, что он погиб, нет моей вины.
Джек опешил от такого поворота.
— Послушайте, я приехал сюда не для того, чтобы обвинять кого-то.
— А я думаю, что вы приехали сюда именно для этого. Позвольте мне внести ясность. Я знаю, почему Линдси убила моего сына.
Над головами у них пролетел рейсовый самолет, и оглушительный рев его двигателей, казалось, только подчеркнул слова кубинца. Наконец шум стих, и они снова могли разговаривать спокойно.
— Хотите рассказать мне, почему она сделала это? — спросил Джек.
— Это совершенно очевидно, если только вам известно что-нибудь обо мне и моей семье. Я приплыл в эту страну на гребной шлюпке, не имея в кармане ни цента. Сначала я мыл посуду в кафетерии «Бискейн». Через двадцать лет я стал миллионером, владельцем тридцати семи ресторанов. Вы слышали о них, нет? «Лос платос де Пинтадо».
— Я обедал там, — согласился Джек. Ему была известна и история успеха Пинтадо. Она была напечатана на обороте меню, включая необычное и привлекательное изложение того, почему сеть ресторанов носит иронично-насмешливое название, напоминающее о том, что ее владелец в свое время начинал с мытья посуды: «Лос платос де Пинтадо» по-испански означало «тарелки Пинтадо».
— Старина, ваши рестораны великолепны. Но какое отношение они имеют к смерти вашего сына? — обронил Тео.
— Дело не в ресторанах. Дело в деньгах. Может, мы не выставляем наше богатство напоказ, но я заработал целую кучу денег. У каждого из моих детей имеется свое доверительное имущество, или фонд. Не буду вдаваться в подробности, но основной капитал исчисляется семизначными цифрами.
— Это огромные деньги, — заметил Джек.
— Если хотите знать мое мнение, это больше того, с чем способно управиться большинство людей. И мои дети начинают получать проценты только по достижении ими двадцати одного года. А распоряжаться основным капиталом они могут, только когда им сравняется тридцать пять.
— Получается, ваш сын был миллионером? — спросил Джек.
— Да. Вот уже почти три года. — Алехандро опустил глаза и прошептал: — В следующем месяце ему исполнилось бы тридцать восемь.
— Итак, вы уверены, что Линдси убила его потому…
— Потому что они жили не так, как живут миллионеры. Оскар очень похож на меня. Деньги для него — не главное. Он хотел служить своей стране. Шесть месяцев назад он подписал очередной контракт на новый срок службы на Гуантанамо.
— Очень интересно, — протянул Джек. — Линдси была замужем за миллионером, который вел жизнь простого солдата на военной базе.
— Верно. Во всяком случае, пока он был жив.
— А после его смерти?
— Она могла бы жить где угодно и иметь достаточно денег в банке, чтобы вести такой образ жизни, какой ей нравился.
Некоторое время Джек хранил молчание, обдумывая услышанное.
Глаза Пинтадо сузились.
— И, я полагаю, она может позволить себе нанять весьма изворотливого адвоката, — заявил он.
— Я занимаюсь этим делом не ради денег, — прервал его Джек.
— Ну да, как же.
Джек услышал хриплый рев мотора. Из ангара медленно выкатился еще один частный самолет, лопасти его пропеллеров вращались так быстро, что были почти невидимыми.
Пинтадо подхватил свою летную сумку и перебросил ее через плечо.
— А теперь прошу извинить меня, я должен еще составить план очередного полета.
— Последний вопрос, — попросил Джек.
— С меня хватит, — отрезал кубинец, решительно отмахнувшись от него. — Я уже и так рассказал вам больше, чем следовало.
— Мне просто интересно, что будет с вашим внуком.
Фраза попала в цель.
— А что с ним будет?
— Если вы уверены в виновности Линдси, то как вы относитесь к тому, что Брайан остается с ней?
Пинтадо зажмурился, но потом вновь открыл глаза, словно для того, чтобы справиться с гневом.
— Вы даже представить себе не можете, что я при этом чувствую.
Джек несколько мгновений всматривался в лицо пожилого мужчины, на котором появилось выражение боли, потом перевел взгляд на взлетную полосу.
