– Мне не спалось, и я решил отправиться в Лондон засветло, – не моргнув глазом ответил Нилс.
– Под проливным дождем, в темноте? – переспросил Алекс. Он говорил вполне вежливо, но было ясно, что он добивается ответа, который бы его удовлетворил.
– Дождь застал меня врасплох, – с улыбкой ответил Нилс. – Что же касается темноты, то до рассвета оставался какой-нибудь час, не больше, когда я выехал из дома. Мой конь Брутус приплыл сюда из Америки вместе со мной. Он-то привык к таким путешествиям. – Нилс бросил взгляд на Амелию. – Они его всегда вдохновляют. Конь у меня – большой любитель приключений.
Андреас засмеялся.
– Отлично, приятель. И конь у вас, судя по всему, добрый. Дядя, может, порешим на том, что с мистером Вулфсоном нам просто повезло, и закроем тему?
– Пожалуй, – согласился Алекс и улыбнулся вполне дружелюбно. Но в глазах его оставался холодок недоверия. – Нам пора ехать.
Андреас встал первым.
– Я приказал вывести лошадей. Вы поедете на Брутусе или предпочтете другого коня?
– Брутус вполне меня устраивает, сэр.
Амелия встала из-за стола и подошла к отцу.
– Могу я поехать с вами?
Джоанна начала было возражать, но Алекс избавил ее от этой необходимости.
– Нет, Амелия. Оставайся с матерью. Побудь с ней, она этого заслужила. – Он улыбнулся и нежно потрепал дочь по щеке. – Ты проявила мужество, дочка. А теперь покажи, что ты еще и добра.
Алекс был у двери, Нилс возле него, когда Амелия вдруг спросила:
– Если вы их найдете, что вы с ними сделаете?
Алекс оглянулся. Обе самые дорогие ему женщины сидели на диване в гостиной, где все говорило о стабильности и респектабельности. Увы, все это было лишь иллюзией, напоминанием о том, что враги могут быть повсюду и там, где ты меньше всего их ждешь.
– Не то, что мне было бы приятно, – глухо ответил он и быстро вышел из комнаты.
– Как я за тебя боялась, – тихо сказала Джоанна, когда они с Амелией остались наедине. – Но я знаю свою девочку, отважную и стойкую.
Амелия представляла, какую муку вытерпела ее мать, находясь в неведении относительно судьбы любимой дочери, и по сравнению с этой мукой то, что пришлось пережить ей, казалось мелочью.
– Мне так жаль, что из-за меня тебе столько пришлось пережить.
Джоанна на миг отвернулась, и, когда она вновь посмотрела дочери в глаза, слез у нее уже не было. Она встала и обняла Амелию.
– Ты все должна мне рассказать, но прежде тебе следует принять ванну и отдохнуть.
– Ванна – это здорово, но насчет отдыха – не знаю. Я слишком возбуждена, чтобы уснуть.
– Тогда дождемся возвращения отца?
– Конечно.
– И мистера Вулфсона?
– А мистер Вулфсон тоже вернется?
– Думаю, что да.
Джоанна проводила дочь в ее комнату.
– Мне кажется, – осторожно сказала она, – что из чувства благодарности мы должны оказать мистеру Вулфсону дружеское внимание.
– Отец, кажется, его подозревает в чем-то.
– Дорогая, твой отец с подозрением относится к каждому мужчине, который оказывается рядом с тобой. Я думала, ты это заметила.
– Ну, некоторые из этих мужчин вполне заслуживают такого отношения. Они мечтают взять в жены наследницу, обрести через меня богатство и власть. Или их манит загадочная Акора, но никак не я.
– Не надо так говорить, поскольку это не так.
– Возможно, но я ни для кого из них не стою на первом месте. Наверное, поэтому я все еще не замужем.
Джоанна лишь кивнула.
– Я могу тебя понять. Сама я была лишь немногим моложе тебя, когда повстречалась с твоим отцом. А до этого я и думать не хотела о замужестве.
– Но когда ты познакомилась с отцом, ты сразу поняла, что он – твоя судьба?
– Ну, не совсем. Я осознавала, что меня влечет к нему, но поначалу все остальное было не так ясно.
Амелия нахмурилась.
– Подожди, я думала, что вы были знакомы не так долго до того, как поженились. Или я ошибаюсь?
– Несколько месяцев. Амелия рассмеялась.
– Кое-кто скажет, что это небольшой срок.
– Мне эти несколько месяцев показались вечностью, – честно призналась мать.
– Твой американец – интересный мужчина, – вдруг сказала Джоанна, уже нажав на ручку двери спальни дочери.
– Согласна, но он не мой, – парировала Амелия, хотя замечание матери отозвалось в ней неожиданно приятно.
Джоанна улыбнулась, пропуская дочь вперед. В спальне их ждала женщина, похожая на ворону, – вся в черном. Несмотря на пугающую внешность, Мадрида, самая верная подруга Джоанны с детства, была самозабвенно предана ее дочери. Малридж, выглядевшая настолько древней, что ей можно было дать и семьдесят, и сто, скупая в проявлении чувств, лишь едва слышно шмыгнула носом, прежде чем прижать Амелию к груди.
– Если ты меня спросишь, я тебе скажу, что нет ничего плохого в том, чтобы приехать сюда верхом на этом варварском коне, но только не говори мне, что за тобой теперь уже не нужен присмотр.
– Вот и я о том же, – воскликнула Джоанна. – Но, представь, она еще пыталась убедить Алекса отпустить ее вместе с ними.
– Напрасная затея. Похитители давно смылись и следа не оставили.
– Возможно, – согласилась Амелия, расстегивая крючки на платье. Как бы она ни была благодарна за то, что ей его одолжили, носить чужую вещь было не слишком приятно.
Малридж тут же пришла на помощь воспитаннице. Вскоре, аккуратно сложенное, платье уже лежало на стуле. Амелия все продолжала думать над словами матери об американце.
– Ты думаешь, что мистер Вулфсон может стать моим женихом? – спросила она у матери.
– Нет, – откровенно ответила Джоанна. – И я думаю, что по этой причине тоже тебя к нему влечет.
– Почему ты так думаешь?
– У меня есть глаза, – просто ответила Джоанна.
Завернувшись в полотенце, Амелия сказала:
– Я бы не спутала благодарность с чем-то другим.
– Я бы тоже, – ответила мать и многозначительно переглянулась с Малридж.
Мужчины вернулись ближе к ночи. Вид у них был утомленный и крайне разочарованный.
– Дом оказался пуст, – процедил сквозь зубы Алекс. Алекс, Андреас и Нилс сидели вместе с Джоанной и ее дочерью в гостиной. Мужчинам принесли ужин, но аппетита, похоже, ни у кого не было. – Ничего не оставили. Ни листка бумаги, ни чего из одежды, словом, ничего, что могло бы придать поиску нужное направление. Но мы наведем справки, – продолжал Алекс, – узнаем, кому принадлежит дом, кто его снимает, и кого видели в окрестностях. Но это потом, а сейчас у нас ничего нет.
