— Кто бы это ни был, им нужна орбиталь, — сказал один из людей на связи; они наблюдали за детонирующими искрами — это на их глазах сгорали немногие находящиеся поблизости внутрисистемные корабли. Вспышки, знаменовавшие кончину кораблей, по своей яркости превосходили звезды, и знакомые созвездия временно заменялись на яркие, но гаснущие, искусственные. Кружево понизило ее готовность до уровня, при котором становилась возможной обычная речь.
— Десантная операция, — согласился другой голос.
— Может быть, они высадятся на поверхность, чтобы телепортироваться внутрь, — предположила Йайм.
— Может быть. Чтобы не допустить это, была построена граничная стена.
— Есть кто-нибудь на связи с огневыми мощностями стены?
Таковых не оказалось. У них не было никаких контактов с внутренней частью орбитали, или каким-нибудь независимым кораблем, или хоть с кем-то в оборонительной системе. Теми средствами, к которым им удалось получить доступ, они просканировали, проверили и подготовили собственное оружие и попытались установить контакт с выжившими в более отдаленных областях. В темноте вспыхнули и быстро догорели обломки последнего внутрисистемного корабля. Вокруг позиции Йайм разлетелись в ночь несколько вагончиков быстротрубы — люди пытались использовать их как спасательные средства. В среднем они смогли удалиться километров на десять, прежде чем тоже были уничтожены — крохотные искорки, пронзившие черноту и тут же погасшие.
— Что-нибудь… — начал было кто-то.
«Есть кое-что», — со скоростью, слишком быстрой для речи, транслировал автономник, имевший возможность зондировать оболочку. Невральное кружево перевело уровень ее восприятия на максимум так быстро, что последний слог человека, прерванного автономником, звучал еще несколько секунд, обеспечивая импровизированный саундтрек тому, что происходило в небесах.
Словно из ниоткуда на расстоянии в несколько тысяч километров стали появляться корабли, двигающиеся со скоростью, равной от одного до восьми процентов скорости света. Никаких маячков, опознавателя свой-чужой и вообще без всяких сигналов — они даже не прибегали ни к каким хитростям, чтобы скрыть враждебные намерения.
«Кажется, вот и цели», — транслировал кто-то. Во все еще открытых каналах связи раздалось высокое завывание, словно что-то неслось в их сторону.
При первом взгляде обнаружились сотни кораблей, при втором — тысячи. Они заполнили небо, мечась по нему, как впавший в маразм фейерверк, разлетаясь каждый в своем направлении. Некоторые жестко ускорялись, другие, казалось, чуть ли не за секунды замедлились почти до нуля. Те, что двигались на орбиталь, находились уже на удалении в несколько десятков километров и приближались с такой скоростью, что произвести по ним больше нескольких выстрелов не представлялось возможным. «Автономники, — подумала Йайм. — Автономники среагируют быстрее других, первыми начнут стрельбу». Она развернула древнюю башню плазменной пушки наружу, нашла цель и почувствовала, как органы старинной машины приходят в согласование с ее чувствами, ловят цель и в тот же миг открывают огонь. Старая башня вздрогнула, и из нее вырвался сдвоенный пучок света, который прошел мимо того, во что они целились. «Ну, целей тут хватает», — подумала она и вместе с пушкой чуть повернулась, взяла новую цель, установила большую ширину поражающего луча и выстрелила еще раз. Что-то вспыхнуло в конусе лучевых нитей, но времени радоваться у нее не было — она вместе с пушкой ловила новые и новые цели, чуть смещаясь из стороны в сторону, вверх и вниз, словно дрожа в неуверенности.
Она видела новые вспышки в фокусе прицеливания, и в этой бесконечной стрельбе была какая-то эйфория, но трезвая часть ее мозга говорила ей, что она не сможет уничтожить и процента атакующих кораблей, а другие были на подходе или уже прибыли.
Ее внимание привлекло что-то в нижней части поля зрения. Она увидела, как последняя из характерных голубых точек окрасилась красным цветом. Все уничтожены? Так быстро? Она поняла, что больше никого не осталось — кроме нее, никто уже не вел стрельбу.
Поле зрения потеряло резкость, начало исчезать. Она отключила системы связи, скинула шлем с головы на спину — все его экраны так или иначе почернели — и уставилась в ночь собственными глазами сквозь невидимый алмазный блистер. Выхватила пульты управления из подлокотников и развернула башню в сторону быстро приближающейся точки, которая стала приобретать материальные очертания.
Она услышала звук удара, как ей показалось, довольно близкого и где-то сзади башни — не там, куда она целилась, и у нее возникло впечатление, что рядом с алмазным пузырем что-то появилось. Она перевела выключатель, чтобы автомеханический мозг пушки сам нашел цель, и повернула голову.
Те штуки, что двигались к башне по наружной поверхности орбитали, напоминали металлические разновидности человеческой грудной клетки с черепом, они бежали и прыгали на шести многосуставных ногах. Странным образом, когда она смотрела на них, у нее возникало впечатление, будто они испытывают на себе эквивалент силы притяжения, направленный не в сторону поверхности, по которой бегут, а в противоположную. Она еще не успела дотянуться до пульта управления ручным оружием, когда одно из этих существ бросилось на пузырь, разбило его и приземлилось бы прямо на ее колени, если бы не обволакивавшая ее бронеодежда блистера. Воздух с хлопком вырвался из алмазного пузыря белым облачком, которое исчезло практически мгновенно, а существо с лицом-черепом — теперь она видела, что это машина — уткнуло морду в ее лицо и, несмотря на отсутствие атмосферы и каких-либо видимых речевых средств, отчетливо произнесло:
— Тренаж закончился!
Она вздохнула, откинулась к спинке, перенесясь куда-то совсем в другое место, а разбитый блистер, искалеченная плазменная пушка и сама обреченная орбиталь рассеялись, как туман.
— Это было неприятно, огорчительно и не имело никакой практической пользы, — строго сказала Йайм Нсокий руководителю тренажа. — Это был тренаж-наказание, услада мазохиста. Я не видела в этом никакого смысла.
— И это при том, что мы смоделировали практически крайний вариант, — весело сказал руководитель тренажа. — Полномасштабное неожиданное нападение цивилизации равных технических возможностей без намерения уничтожить орбиталь. — Хвел Кострайл был пожилой с виду, темнокожий господин с длинными светлыми волосами и обнаженной грудью. Он говорил с нею в ее квартире посредством настенного экрана; впечатление создавалось такое, будто он находится где-то в море на судне, потому что его непосредственное место нахождения — кресло с бархатной обивкой, какие-то перила — чуть-чуть покачивалось, а за ним были видны бескрайние водные просторы. Экран был двухмерный — она сама такой выбрала; Йайм Нсокий не любила вещи, которые были слишком похожи на то, чем в действительности не являлись. — Но все же довольно поучительно. Разве нет?
— Нет, — сказала она. — Я не вижу никакой поучительности в том, что ты становишься объектом сокрушительной атаки и, таким образом, в течение нескольких минут оказываешься в абсолютно проигрышном положении.
