— Конечно.
Девушка села рядом, перекинула ремень через грудь, он бросил на нее быстрый взгляд и сказал:
— Николай.
— Августа, — ответила она, не глядя на него. Как будто не хотела увидеть еще одни изумленно выпученные глаза. Как у всех, кто впервые слышит ее имя.
— Я так и знал, что вы необычная особа.
— Августейшая, — согласилась она без тени усмешки.
— Наследственное имя? — догадался он, отъезжая от тротуара.
— Да. В нашем роду с материнской стороны имена повторяются через два поколения на третье. Мне вот так повезло. Августа. Коротко — Гутя.
Николай кивнул:
— Понял. Куда вас отвезти?
— На «Сельмаш». В гаражи. Там моя машина, позвонили, что она готова.
— «Мерседес» нынешнего года? — не удержался он от насмешливой колкости.
— Нет, — просто сказала она, — «Жигули», «шестерка», ей восемь лет. Но она еще ничего, бегает по проселку.
— А вы разве… не местная? — насмешливо произнес он расхожую фразу.
— Местная. Но у меня… отхожий промысел.
— Свитера? Белье? Или… — Он кивнул в сторону заднего сиденья, на котором разлеглась, словно большая подушка на две головы, клетчатая сумка.
— Или, — она кивнула, — БАДы.
— А что это? — спросил Николай и поморщился, пытаясь отыскать в голове хотя бы намек — из какой они области, эти БАДы?
— Никогда не слышали? — удивилась она. — А мне казалось, про них уже всем уши прожужжали.
— Только не мне.
— Это биологически активные пищевые добавки, — объяснила Гутя.
— Ах во-он что это, — протянул Николай.
— Я развожу их по селам. Точнее сказать, — Августа улыбнулась, — развожу деревенских людей на деньги.
— Легко поддаются? — спросил он, выруливая на ровное шоссе, вдоль которого стояли серые параллелепипеды пятиэтажек.
— Легко, если нащупаешь болевые точки. — Николай нарочито резко отшатнулся от нее, она засмеялась. — Не бойтесь, я не стану вам предлагать.
— Я подумал, вы будете… щу… то есть искать у меня болевые точки. — Она засмеялась, покачала головой. — Не станете? Но может, я только того и жду, чтобы вы мне предложили.
— А вам зачем? — Гутя окинула его профессиональным взглядом. Она научилась отличать с первого взгляда тех, кому нужен тот вид добавок, который приносит ей основной доход. У него гладкое лицо, с легким загаром, под глазами никаких мешков. Русые волосы, темнее, чем у нее самой, не топорщатся, лежат ровно. Она перевела взгляд на руки — в них никакой дрожи. — У меня специфические добавки.
— А от чего? — допытывался он.
— От самого главного недуга нашей родины, — нарочито печально вздохнула Гутя. — От «азов», как я называю эту болезнь. — Она сделала ударение на первом слоге. — От алкогольной зависимости то есть, — пояснила она, чтобы он не мучился догадками.
— Символично звучит — «азы», если перенести ударение на последнюю букву.
— Да. — Она усмехнулась. — Начало всего.
— Помогает?
— Тем, кто хочет сам себе помочь, — ответила Гутя, оглядываясь по сторонам, — помогает.
Николай ехал не спеша, ему не хотелось слишком быстро завершить этот путь, потому что впервые за долгое время ему так спокойно, как сейчас. Рядом сидит женщина из другой жизни, он просто болтает с ней.
— А на самом деле вы кто? — спросил он.
— Санитарный врач. Я окончила мединститут в Перми.
— Понятно. — Он кивнул.
Она ничего не спрашивает о нем, и это его… огорчает? Ей не интересно? А почему ей должно быть интересно? Она выйдет из машины через несколько минут — навсегда. Вероятность того, что они еще раз столкнутся в городе, ничтожно мала. Она не собирается отягощать себя новым знакомством, ясно видно. А он собирается?
— Жаль, это не для меня, — сказал он, — иначе я стал бы вашим клиентом.
Августа засмеялась.
— Не жалейте раньше времени. Я видела тех, кто начинает поздно, но продвигается успешно.
— Зато становится вашим клиентом.
— У вас тоже еще не все потеряно, — пошутила она.
— Вы меня ободрили, — хмыкнул он, — последней фразой. Дайте мне вашу визитную карточку. Чтобы я мог немедленно обратиться к вам и стать постоянным клиентом. Я способный, если чего-то захочу, то продвигаюсь быстро. — Блестящими глазами он смотрел на нее. Он видел, как темнеют ее глаза, как розовеют щеки. Она подняла руку, пуговица на рубашке напряглась. Он уставился на нее, словно ожидая, что ткань перестанет сопротивляться и отпустит пуговицу на волю. Что особенного собирался он увидеть? Николай сам не знал.
Она быстро прошлась рукой по волосам, посмотрела на мужчину и сказала:
— Мне кажется, вам тоже нужны добавки… Для жизни.
— Так дайте же мне! — горячо воскликнул он. — Я готов…
— У меня таких нет. — Она покачала головой, окинула взглядом его туловище. Заметила натянувшиеся на бедрах джинсы. — Это не ко мне, — сказала она, взявшись за ручку двери. — К своей жене, пожалуйста. — В ее голосе он различил откровенный холод. — Остановите, мы приехали.
Он заглушил мотор.
— Простите, — пробормотал Николай. — В подобных случаях говорят, не знаю, что на меня нашло. Но не стану врать. Я знаю, что на меня нашло, Августа. Вы на меня… нашли.
— Хорошо, что я вас не переехала, иначе пришлось бы отвечать по полной, — засмеялась она. — Но я… осторожный водитель, — добавила она. — А вот пешеход, может быть, не очень, — добавила она.
Николай тоже засмеялся, потянулся к бардачку и случайно — на самом деле случайно — коснулся запястьем ее колена. Кровь кинулась в голову, он едва удержался, чтобы не накрыть это круглое колено в синей джинсовке ладонью, не стиснуть его… «Или… развести?» — услужливо подсказал ему ехидный голосок. Но он сделал вид, что не заметил, как и она, потянул на себя пластмассовую крышку и вынул черный кожаный бумажник. Ему подарила его жена на день рождения. Хвостик с кнопкой схватывал края — удобно, сказала Надя, а то деньги распирают, оттопыривается карман. Он вынул серую карточку с серым серебряным обрезом.
— Возьмите. Моя визитка. И… спасибо вам… Вы сами не знаете, какую добавку я от вас уже получил, — тихо признался Николай.
Гутя, едва взглянув, засунула картонку в маленький передний кармашек джинсов. Модель классическая, «пять карманов», почему-то отметил он. Два сзади и три спереди. Настоящие. Как и она вся…
— Вам тоже спасибо, — сказала она.
Николай вышел из машины, взял сумку с заднего сиденья. На вид она казалась гораздо тяжелее, чем на самом деле, но он все-таки спросил:
