Похоже, Скелтон пытался объяснить герру Фогелю суть американской политической системы.
— Il y a, — терпеливо растолковывал он, — deux parties seulement, les Républicaines et les Democrates.[11]
— Oui, je sais bien, — живо перебил его герр Фогель, — mais quelle est la différence entre les deux? Est-ce-que les Républicaines sont des socialistes?[12]
Молодые американцы издали вопль ужаса. Швейцарцы радостно захохотали. За дело взялась мисс Скелтон. Впрочем, ее французский был не многим лучше, чем у брата.
— Mais non, Monsieur. Ces sont du droit — tous les deux. Mais les Républicaines sont plus au droit que les Democrates. Ca c'est la différence.[13]
— Il n'y a pas de socialistes aux Etats-Unis?[14]
— Oui, il у a quelques-uns mais on s'appelle.[15]— Она споткнулась и беспомощно повернулась к брату. — Слушай, как будет по-французски «радикалы»?
— Попробуй так и сказать: radicals.[16]
— On s'appelle radicals, — с сомнением в голосе договорила девушка.
— Ah oui, je comprend,[17]— кивнул герр Фогель и быстро передал смысл сказанного жене на немецком.
Фрау Фогель осклабилась.
— Говорят, — продолжал ее муж на своем убогом французском, — что во время выборов решающую роль играют гангстеры (гарнгстиерс, в его огласовке). Это что — вроде как партия центра? — Сказано это было с видом человека, переводящего ни к чему не обязывающий разговор на серьезные рельсы.
Девушка беспомощно усмехнулась. Ее брат, набрав в грудь побольше воздуха, принялся с величайшим тщанием объяснять, что к чему, и, к явному изумлению герра Фогеля, выяснилось, что девяносто девять процентов жителей Соединенных Штатов в жизни не видели гангстера, а покойный Джон Диллинджер — далеко не типичный гражданин этой страны. Но его французский скоро иссяк.
— Il у a, sons doute, — признал он, — une quantité de… quelque.[18]Мэри, — жалобно сказал он, — как, черт возьми, будет по-французски «взяточник»?
Вот тут-то удача мне и улыбнулась. Возможно, преподавание вырабатывает некий учительский импульс, что-то вроде чувства голода или страха, которые стоят превыше любых социальных ограничителей.
— Chantage — вот подходящее слово, — подсказал я.
Все повернулись ко мне.
— О, спасибо большое, — сказала девушка.
У ее брата загорелись глаза.
— Вы что, по-французски говорите так же свободно, как по-английски?
— Да.
— В таком случае, — с некоторым металлом в голосе сказал он, — не откажите в любезности объяснить этому недоумку слева от нас, что слово «гангстер» в Америке пишется со строчной буквы, а в конгрессе они не представлены. По крайней мере в открытую. Можете также добавить, что, коли на то пошло, в Америке не все дрожат от страха пред японским вторжением, что пища у нас содержится не только в консервных банках и не все живут в Эмпайр-Стейт-билдинг.
— С удовольствием.
Девушка улыбнулась:
— Мой брат шутит.
— Ничуть! Этот тип просто чокнутый! Надо, чтобы кто-нибудь его просветил.
Фогели прислушивались к нам со смущенной улыбкой. Я перевел сказанное на немецкий, стараясь по возможности смягчать выражения. Они покатились со смеху. Между взрывами смеха герр Фогель пояснил, что американцев просто нельзя дразнить. Партия гангстеров! Эмпайр-Стейт-билдинг! Новые раскаты смеха. Швейцарцы явно были не так уж и наивны.
— Что это они? — вскинулся Скелтон.
Я перевел. Он ухмыльнулся:
— А ведь по виду не скажешь, что они себе на уме, верно? — Молодой человек нагнулся, чтобы разглядеть Фогелей получше. — Вот так подрывается вера в человека. Кто они, немцы?
— Нет, швейцарцы.
— Старикан, — заметила девушка, — выглядит точь-в-точь как Труляля и Траляма[19]на картинках Теньела. Чего это он так штаны носит?
— Наверное, швейцарская мода, — предположил ее брат.
Объект обсуждения настороженно смотрел на нас. Потом обратился ко мне:
— Die jungen Leute haben unseren kleinen Spass nicht übel genommen?[20]
— Он надеется, что не обидел вас, — объяснил я Скелтону.
Молодой Скелтон явно удивился.
— О Господи, да нет же, конечно. Слушайте. — Он повернулся к Фогелям и прижал руку к сердцу. — Nous sommes très amusés. Sie sind sehr liebenswürdig.[21]Вот черт, — на этом месте он запнулся, — лучше вы ему скажите, ладно?
Что я и сделал. Со всех сторон последовали кивки и улыбки. Потом Фогели заговорили друг с другом.
— Слушайте, на скольких же языках вы говорите? — спросил Скелтон.
— На пяти.
Он хрюкнул с отвращением.
— В таком случае объясните, пожалуйста, только попонятнее, — вставила девушка, — как вы учите иностранный язык? Не обязательно пять, давайте сейчас остановимся на одном. Как? Нам с братом очень интересно.
Я смутился. Пробормотал что-то насчет жизни в разных странах, про то, как тренировал «языковой слух», а потом перевел разговор на другое — давно ли они здесь, в «Резерве». Мол, что-то за столом я вас не видел.
— Да мы здесь неделю, — сказал он. — На следующей неделе родители приезжают, пароходом «Граф Савойский». Мы их встречаем в Марселе. Но вы-то приехали только во вторник вечером, верно?
— Да.
