Что же у него висит над диваном? Это-то он помнит хорошо. Эшер там висит. Тот самый, которого так любят организаторы выставок по недвижимости… Не подлинник, тогда у него еще не было возможности покупать подлинники, но эту дешевую репродукцию он почему-то продолжает таскать за собой из снятой квартиры в первую собственную, потом – в дом…
И вешать над диваном. Диваны как раз меняются, а репродукция – та же. Идут на ней одинаковые неутомимые человечки навстречу друг другу по ненормальной круговой лестнице. Настолько одинаковые, что ясно – это один человечек, просто на разных ступеньках. Только ступени дикие какие-то – поднимаешься с каждым пролетом и, вновь оказавшись там, откуда вышел, понимаешь, что на самом деле спускался. А тот, что навстречу – наоборот – вроде бы спускается, но с каждым шагом – все выше. Не упасть бы ему вверх… Не взлететь бы вниз.
Промахнув по Променад-дез-Англе мимо площади, носящей имя вороватого наполеоновского маршала, он обогнул мыс, и слева замелькали терракотовые дома старого города, магазинчики, террасы кафе… Город, где названия улочек написаны на двух языках, напоминая, что некогда это была Италия. На какой-то миг резануло острое желание остановить машину и пешком пойти туда, внутрь, через площадь с церковью, непонятно как втиснутой между домов, в эти улочки, неожиданно перетекающие одна в другую, заставляя терять направление… И не жалеть об этом.
Так… Без фанатизма.
Мимо старого порта, посередине которого покачивалась громадная белая коробка корсиканского парома, и – из города в сторону Монако…
Справа показался указатель «Дворец Метерлинка» и почти сразу – крутой съезд вниз.
Дюпон сидел в «Ситроене», стоявшем перед зданием ресепшена, и говорил по телефону. Дверца была открыта, и было не ясно, как детектив сможет уместиться в маленькой машинке, если ее закрыть. Увидев Грега, он помахал ему рукой и вышел из машины. Автомобиль благодарно приподнялся.
– Новостей не так много. Мы по фотографии вычислили того парня на скутере. Правда, там, где он живет, он со вчерашнего дня не появлялся. Его зовут Тони, он со своей компанией известен разными выходками. Как бы сказать… эксцентричными. Но – никогда не криминальными. Может быть, вчера это он на спор… С кем-то из приятелей…
– Это предположение вы проверите без меня, хорошо? А где сумка с телефоном?
– Ищем. Это теперь только дело времени.
– Ошибаетесь, Франсуа. Это ваше дело.
– Да. Но я боюсь, что сим-карта в любом случае уже давно выброшена…
Грег обреченно покачал головой.
– Теперь Силл Оу. Он уехал на такси рано утром, до того, как мы выяснили, что он останавливался здесь. Таксиста мы нашли. Пассажир вышел на площади Массена в Ницце, сказал, что там его должны ждать друзья. Ваш чемодан, судя по описаниям, при нем. По пути он интересовался, можно ли добраться до Парижа на поезде. Таксист рассказал, что есть несколько скорых поездов в день, чем его очень обрадовал. Так что, похоже, в аэропорту он не появится. Там мы могли бы его легко вычислить… Видимо, он собирается в Париж.
– На милонгу…
– Простите?
– Ничего. Танго с чемоданом… Перспективы?
– Мы делаем, что можем… Давайте взглянем на то, что он оставил в номере, может быть, вы узнаете что-то?
– Записки с извинениями не оставил?
– Разве что невидимыми чернилами на стенах. Но это мы не проверяли.
– Недочет, Франсуа. Кстати, почему вы не забрали у меня его чемодан?
– Я срезал бирку. А чемодан отдавать пока некому. Я могу переправить его в службу розыска багажа. Забрать?
– Лучше найти. Пойдемте смотреть вещи.
Забытых вещей оказалось немного. Собственно, это была синяя майка с оранжевой надписью «Carpe Diem» и сборник Честертона.
– Надпись – не название фирмы? – спросил Грег, чтобы что-нибудь спросить.
– Нет, я уже справлялся. Это античный афоризм, «Лови момент». В смысле, живи сейчас.
Грег взял книгу и машинально перелистал ее.
Было в детстве такое шуточное гадание – раскрываешь книгу на любой странице и читаешь первую попавшуюся фразу.
Стоя спиной к Дюпону, он на секунду закрыл глаза, наугад распахнул книгу и ткнул пальцем куда-то в середину страницы. Потом прочитал выхваченную таким образом фразу. В ней было только три слова.
«Произошла чудовищная ошибка».
Он перечитал ее еще раз и, не удержавшись, пробежал глазами весь абзац.
«Мистер Гурни-Браун, прежний владелец вашего дома, был клиентом нашего агентства. А наши нерадивые служащие, не обратив внимания ни на его двойную фамилию, ни на ваше славное воинское звание, просто представили себе, что майор Браун и мистер Гурни-Браун – одно и то же лицо. И, таким образом, вы внезапно оказались заброшены в середину истории, предназначенной другому человеку».
Класс. Кому рассказать…
– Ну что, мистер Гарбер? – заглядывал через плечо Дюпон. – Вещи-то? Не ваши?
Он как-то утомил, этот тяжеловес. Вещи не имели к нему никакого отношения, и что заставило ответить утвердительно, объяснить было невозможно.
– Мои. Книга – моя.
– А майка? – с сомнением глядя на него, спросил Дюпон.
– А майка – не моя.
– Так, значит, он открыл чемодан?
– С чего вы взяли?
– Но книга-то – ваша. Она же была в чемодане, так? И он, открыв его, так и не обратился в службу розыска. Как это объяснить?
– Вы меня спрашиваете? Театр абсурда. Жизнь муравьев в исполнении марионеток.
– Как вы сказали? – с прежним подозрением переспросил детектив.
– Это не я, это Метерлинк. Классиков обожаю, – он потряс перед массивным носом книгой.
– Вот и этот Оу тоже… Консьерж сказал, что он и сюда приезжал, потому что интересуется Метерлинком и хотел пропитаться его духом.
– Родственные души. Видите, даже чемоданы одинаковые.
В номере больше делать было нечего. Они вышли на террасу, круто обрывавшуюся к морю. Волны накатывали на камни далеко внизу, а все пространство до горизонта было занято спокойной синевой.
– Красиво здесь, – неожиданно сказал Дюпон.
– Да, здесь это несложно… Стать философом…
Здесь не было деловитых пингвинов, на которых охотится фотограф Чучо, не было пребывающих в ажиотации туристов, даже близости Ниццы здесь не чувствовалось. Казалось, что проникнув в это место безвременья и спокойствия, оставаясь в нем столько, сколько хочешь, ты сохраняешь возможность выйти ровно в ту секунду, что и зашел.
Никуда не хочется торопиться. Да и некуда. Невозможно опоздать туда, где ты запросто можешь не появиться вовсе…
– Так вы говорите, он поехал в Париж?
